Луи Бриньон - Кес Арут

Слух Андани резанул отвратительный хохот. Ещё не отдавая себе отчёт и не в силах оторваться от кровавого зрелища, он медленно двинулся вдоль стены. Дойдя до её конца, он увидел отворённую дверь. Оттуда и доносился этот мерзкий хохот. Андани заглянул внутрь. Казалось, ничто не могло его ужаснуть больше…но……он увидел троих отвратительных типов и священника. Священник был привязан к кресту. Изуверы постоянно хохотали и били его руками, а священник шептал окровавленными губами:

— Прими, господи, души невинно убиенных… прими, господи, души невинно убиенных…

Затем изуверы поднесли огонь к бороде священника. Борода запылала, но священник не переставал шептать слова молитвы. Видя, что эти чудовища собираются уходить, Андани отбежал назад и лёг на пол, раскинув руки. Все трое прошли рядом с ним и всё так же отвратительно хохотали. Едва затихли их шаги, как он поднялся и побежал в келью священника. Огонь уже коснулся длинных волос священника. Андани руками, одеждой, всем, чем мог, останавливал огонь. Сделав это, он отвязал стонущего священника от креста и, уложив на пол, занялся ожогами. Бороды у него больше не было. Вместо неё был кусок обугленной массы. Обработав рану, Андани подхватил священника под руку и вывел из церкви. Он отвёл его к остальным раненым. Несмотря на то, что священник испытывал сильные боли, он немедленно принялся помогать врачам.

— В церкви раненые есть? — раздался голос Мони.

Андани взглянул на священника и, превозмогая себя, глухим голосом ответил:

— Нет. Там…никого нет.

В течение часа всем раненым была оказана посильная помощь. Оставив возле них священника и одну из сестёр, врачи собрали оставшиеся медикаменты, собираясь двинуться дальше, когда раздались слова священника, сказанные на армянском языке:

— Благослови господь вас и ваше потомство!

Если бы он только знал, какие чувства владели врачами. Если б он только знал… но что они могли сделать? Как помочь? Только ходить и искать живых… вот всё, что они могли сделать. И они это делали, невзирая на тень смерти, которая висела над всеми ними в эту ночь. Врачи оставили школу и направились снова вниз. Они шли, постоянно вздрагивая от криков. С одной стороны доносились крики:

— Убивайте всех! Убивайте без жалости!

С другой стороны, не переставая, слышались мольбы о помощи. От этих криков, непрекращающихся ни на одно мгновение, от этого истошного плача, разрывающего душу…можно было сойти с ума. Ужас, кошмар, окружал их повсюду. Повсюду в домах были выбиты окна, сломаны двери. Часто у самого порога валялись мёртвые тела и почти всегда это были мужчины. Слева от них раздались едва слышные стоны. Врачи без промедления вбежали в полуразрушенный дом. Здесь то же самое. Недалеко от порога лежали два мёртвых тела. Одно принадлежало взрослому мужчине, другое юноше. Юноша лежал согнув ноги. В руках был зажат кухонный нож. Осторожно обойдя мёртвые тела, они двинулись дальше. Со двора в дом вела длинная лестница, переходящая потом в балкон. Она начиналась прямо от угла первого этажа дома. Врачи начали подниматься по лестнице и сразу наткнулись ещё на одно тело. Тело принадлежало старику. Он сидел на ступени в собственной крови. Голова была просунута между двух деревянных стоек поддерживающих перила лестницы. Остекленевший взгляд был направлен вниз. Снова донеслись стоны. Врачи бросились наверх. Вот и балкон… а вот и дверь, из которой доносились стоны. Врачи вбежали внутрь… и тут же застыли на месте…холодный пот мгновенно заструился по их лицу. Прямо перед ними, на полу лежали две взрослые… совершенно обнажённые женщины. Ноги у них были раскинуты, а руки… руки сжимали животы. Сквозь окровавленные пальцы проступали их внутренности.

— Господи! — закричал Андани, бросаясь перед ними на колени. — Скорей… боже мой …скорей

Он тотчас вытащил непослушными руками…медикаменты и попытался убрать руки одной из женщин, но она резко захрипела…Андани посмотрел на неё. Остекленевшие глаза, в которых была кровь, показали куда- то вправо. Андани повернул голову. Слева от него была полуотворённая дверь. Он ещё раз посмотрел на женщину…она снова показала туда. Андани поднялся и, оглядываясь на женщин, для которых пытались сделать всё возможное остальные врачи, направился к той комнате. Он уже подошёл к двери, когда услышал крик, полный невыразимой горечи, исходящий от Мони.

— Мы ничем не сможем помочь. Ничем…они умирают…невыносимо страдая умирают!