Робин Янг - Крестовый поход

Бейбарс несколько минут молча разглядывал приближенных.

— Хадир говорит, что сейчас знаки на небе благоприятные для войны против христиан. — Никого из присутствующих упоминание имени прорицателя не обрадовало. — Но я желаю прежде разделаться с монголами. И твердое решение приму, — метнул он острый взгляд на Махмуда, — только после совета со всеми эмирами.

— Мой повелитель, — не выдержал Махмуд, — не заставляй эмиров ждать слишком долго. Некоторые становятся беспокойными. — Под взглядом Бейбарса его голос осекся, но он продолжил: — За четыре года мира с франками ты разоблачил три заговора. Твои подданные не хотят больше терпеть на своей земле неверных.

— Неужели ты веришь, эмир Махмуд, что я желаю мира с этими свиньями? — тихо проговорил Бейбарс. — И о чем я, по-твоему, думал, когда разрушал их города, сносил до основания крепости, шагал по костям их воинов? О мире?

— Мой повелитель, я…

— Да, были бунтовщики. Я их казнил. Но они замышляли свергнуть меня не потому, что хотели продолжить благородную войну против франков. А потому, что жаждали занять мое место. У тех же, кто хорошо меня знает, Махмуд, кто мне предан, у тех нет сомнений, что если есть на Востоке человек, который презирает христиан более, чем все остальные, так это я. И все же нельзя слепо бросаться на них, подвергая империю опасности. Я их уничтожу, но только когда буду готов.

— Кого ты уничтожишь, отец? — В дверях, щурясь на солнце, стоял Барака-хан.

— Чего пришел? — угрюмо спросил Бейбарс.

— Позволь мне участвовать в обсуждении важных дел.

— Важные дела требуют большого ума, — ответил Бейбарс и повернулся к эмирам: — Мы обсудим это на общем совете. Я позволяю вам удалиться.

Эмиры с поклонами направились к дверям. Калавун задержался.

— Ты хочешь что-то сказать? — спросил Бейбарс.

— Мой повелитель, пусть Барака присутствует на твоих советах. Он должен учиться.

— Разве наставники не учат его достаточно всем премудростям? А касательно военного дела я знаю, что могу положиться на тебя.

— Твоя строгость его огорчает.

— Его испортила мать, — хмуро проговорил Бейбарс. — Сделала тряпкой. Потому и приходится мне быть с ним строгим. Он наследник. А нашему народу нужен суровый правитель. — Бейбарс направился к двери.

Калавун обвел взглядом город за стенами Цитадели. С одной из крепостных башен в небо взлетела стая почтовых голубей. Да, на военном совете будет много противников. Удерживать мир с франками с каждым днем становилось все труднее. Надолго ли хватит сил?

Темпл, Акра 17 января 1276 года от Р.Х.

Во дворе ветер поднимал тучи пыли. На Западе прицептории тамплиеров больше походили на особняки, иное дело в Акре. Здесь штаб-квартира ордена была неприступной крепостью. Прицепторий располагался неподалеку от порта. Окруженный высокими стенами, в некоторых местах до десяти метров толщиной, он возвышался над морем подобно каменному исполину. Предметом особой гордости являлись его массивные башни. Самую крупную, над обращенными к городу главными воротами, венчали четыре башенки с золотыми статуями львов в натуральную величину. А самой старой Башне казначейства, построенной еще при египетском султане Саладине, было сто лет.

Прицепторий являл собой город в миниатюре. Там размещались центральная площадь, квартал рыцарей и сержантов, квартал слуг, Большой зал, мастерские, лазарет, небольшой базар, конюшни, красивая церковь, фруктовый сад и дворец великого магистра. В отличие от многих других ирицепториев здесь были устроены отхожие места, соединенные с системой городской канализации, сбрасывавшей нечистоты в море. Подземный ход позволял рыцарям быстро и незаметно переправлять грузы с кораблей. Он же служил надежным средством спасения на случай опасности.

Новичкам прицепторий казался чудом света, а для Уилла крепость была домом, где все знакомо и обыденно.

Эврар кряхтел, пытаясь открыть тяжелую дверь в рыцарские покои. Уилл хотел помочь, но капеллан раздраженно махнул рукой и в конце концов справился сам. Уилл последовал за ним на второй этаж. Эврар хрипел и задыхался.

— Почему вы не попросите сенешаля перевести вас в другие покои? — спросил Уилл.

— Мне нравится вид из окна, — брюзгливо ответил Эврар.

Уилл пожал плечами.

— О чем вы хотели говорить со мной?

Он снял с табурета стопку книг в пергаментных переплетах и сел. На столе лежал большой фолиант со страницами, покрытыми изящной арабской вязью. Рядом пергамент, на котором Эврар по-латыни записывал перевод. В Заморских землях теперь многие использовали для письма бумагу, она была дешевле, но капеллан по-прежнему предпочитал пергамент. Причем специально для него изготовленный.