Александр Филичкин - На подступах к Сталинграду

Долго лечился и был списан вчистую из-за того, что не до конца поднималось плечо, повреждённое пулей. Оставался «негодным» до последнего времени и думал, что минует эту войну. Но на последней комиссии медики неожиданно поняли, что рука пришла в норму, и его «забрили» вместе с другими.

Дальше он объяснил, что лежит перед парнем: плащ-палатка и принадлежности к ней, сумки патронные (две поясные и одна запасная), сумка гранатная и сумка для переноски продуктов.

Осматривая все причиндалы, Иван не уставал удивляться тому, как стали плохо снабжать пехотинцев.

– Три года назад амуниция была значительно лучше, – объяснял он парням. – Вы все, наверно, видали бойца, напечатанного на трёхрублёвке тридцать восьмого года? Вот и нас тогда так одевали. Вместо мягкого «сидора» – твёрдый кожаный ранец. Ремень и подсумки тоже из кожи, а не из брезента, что дали сейчас. Кружка эмалированная, ручка сердечком. Фляга из алюминия. Правда, весило это чуточку больше, но было намного удобнее и гораздо надёжнее.

В разговор вмешался старик, сидевший на нарах, стоящих в соседнем ряду. На вид ему было за пятьдесят, и, судя по возрасту, он мог участвовать ещё в Гражданской войне.

– Скажи спасибо, что нам не достались однобортные шинели с «разговорами» образца двадцать шестого года, в которые толком не завернёшься, – пробурчал он и добавил: – Или «будёновки», в них зимой холодно, а летом запаришься. Да и круглые котелки времён генерала Брусилова тоже не больно удобные.

На его слова никто ничего не ответил. Павел подумал, что не так всё и плохо, как объясняет Иван. Могло быть и хуже. Вспомнил тяжесть полученной амуниции, которую он нёс до казармы на вытянутых руках и спросил:

– А сколько всё это весит? – и кивнул на вещи, лежавшие на постели.

– Насколько я помню, – ответил сосед, – тогда эта выкладка тянула килограмм восемнадцать. Но судя по тому, что мы теперь притащили, то около пуда.

– Целый пуд! – воскликнул кто-то из худосочных бойцов, который сам весил килограммов шестьдесят. – Да как же с таким грузом можно ходить? Тем более мчаться в атаку?

– Ты забыл про винтовку и каску, штык и патроны. А их тебе положено взять по уставу целых восемь обойм по пять штук в каждой зарядке. Всего будет сорок. Плюс две ручные гранаты, вода в полной фляжке и сухой паёк на три дня. Итого больше чем пуд, а если точнее, то, считай, полтора. Зимой добавь к ним тёплое нижнее бельё, носки и перчатки, ушанку и валенки, штаны и фуфайку на вате. Всё это тянет уже под тридцать кило.

Кто-то печально вздохнул, а Иван с усмешкой сказал:

– Ничего, быстро привыкните. – Немного подумал и грустно закончил: – Если останетесь живы.

Весь день молодые ребята и великовозрастные мужики возились с новенькой формой. Под руководством Ивана неопытные новобранцы обрезали «неподрубленные» шинели так, как того требовал строгий устав. То есть чтобы от земли до нижнего края одежды осталось ровно двадцать пять сантиметров.

Затем все учились сворачивать армейское шерстяное пальто в аккуратные скатки. Надевать через голову и устраивать на левом плече. Хорошо, что все были родом из деревень. Все часто носили лапти с онучами и быстро освоили намотку портянок под тяжёлые, но зато непромокаемые кирзачи.

Переодевшись в армейскую форму, Павел решил, что не стоит бросать на полковую помойку ту одежонку, в которой он был призван на службу. Пусть она не очень и новая, но вполне прослужит ещё два-три года. Какая разница, в чём ходить младшим братьям на работу в колхозе? Дыр на ней нет, срам будет прикрыт, чего ещё нужно мальчишкам? Чай, не на свадьбу собрались.

Он подошёл к старшине, что командовал их огромным бараком, и задал невинный вопрос:

– Можно отправить домой гражданские вещи? – На что получил незамысловатый ответ:

– Сдайте на склад, товарищ солдат.

Парень понял, что отец был прав, когда говорил: «Надевай, что похуже. Из расположения части тебя не отпустят. Так что до почты тебе не добраться». Он успокоил себя тем, что послушал родителя, и сделал так, как ему объяснило начальство.

Взял свои неказистые шмотки, свернул в плотный узел и отнёс их в пакгауз, на который указал командир. Вошёл в тёмное низкое помещение. Огляделся и нашёл там сержанта, который сидел за убогим столом, топорно сколоченным из неровных досок. Вокруг него стояло множество стеллажей из горбыля, заваленных каким-то несусветным тряпьём.

Служитель склада посмотрел на штаны и рубаху, застиранную почти до предельного уровня. Презрительно хмыкнул и скривился так, словно съел зелёное кислое яблоко. Брезгливо бросил вещи солдата на давно некрашенный пол. Придвинул к Павлу толстую амбарную книгу. Указал на ржавую ручку с чернильницей и показал, где ему расписаться.