Илья Кораблев: Ганнибал

Конечно, нельзя не считаться с тем, что наши сведения о Ганнибале мы черпаем преимущественно из сочинений, воспроизводящих римскую точку зрения или приспосабливающихся к ней. Поэтому едва ли можно до конца им доверять, когда они приписывают Ганнибалу чрезмерные пороки. Можно полагать, что Ганнибал в этом отношении сколько-нибудь существенно не отличался от своих греческих и римских коллег; напомним, что в древности (да и только ли в древности?) грабежи, насилия, опустошения и порабощение составляли, если можно так выразиться, повседневный быт войны. Уничтожение Мотии и Коринфа, Сагунта и Карфагена, Нуманции и Иерусалима, трагедия самого Рима, захваченного и ограбленного вандалами, привлекли внимание современников лишь размахом того, что происходило. Настороженность вызывают и чрезмерные восхваления пунийского полководца, преувеличенное восхищение его талантами. В одних случаях, когда об этом говорят враги римлян, здесь отчетливо прослеживается ненависть к Риму, в других — желание преувеличить славу Рима, который сумел в единоборстве одолеть столь грозного противника, в третьих — выделить из плеяды римских военачальников Сципиона, одержавшего единственную будто бы и решающую победу над Ганнибалом в битве при Заме.

И все же факт остается фактом. Разгромленный и затравленный врагами, переживший крушение всех своих надежд и замыслов, изгнанник, доживавший свои дни вдали от родины, он был приравнен к величайшим полководцам своего времени, поставлен рядом с Александром Македонским. Впечатление, которое Ганнибал произвел на весь тогдашний мир, было настолько сильным, воспоминания об его блестящих победах над римлянами такими яркими, что они заслонили собой и его поражение, и изгнание, и гибель. Даже у Тита Ливия и Аппиана, историографов I—II вв. н. э., явственно ощущается тот ужас, который испытывали римляне при одной мысли о Ганнибале, стоявшем у ворот «вечного города». Личность Ганнибала наложила свой отпечаток на все события политической и общественной жизни последней четверти III — первой четверти II в., и уже одно это оправдывает наш интерес к нему. Его необычная судьба и бесспорный талант полководца заставляют задуматься о том, каким был этот человек, в чем его сила и слабость, где предел воздействия, которое может оказать даже очень выдающаяся личность на ход исторического процесса.

Автор далек от мысли, что ему удалось исчерпать всю необозримую литературу о Ганнибале; он, однако, надеется, что основные точки зрения в предлагаемой работе так или иначе учтены. В нашу задачу не может, разумеется, входить изложение и анализ различных мнений о Ганнибале, которые высказывались многочисленными исследователями и политическими деятелями XIX—XX вв.: для этого потребовалась бы специальная книга. К тому же нас интересует реальный человек, а не то, каким он представляется отдаленному потомству, то есть не легенда о Ганнибале. Заметим здесь только, что унаследованное от античной историографии представление о Ганнибале как об одном из величайших полководцев всех времен прочно укоренилось и в научно-исследовательской и в популяризаторской литературе. Гениальный полководец, не потерпевший ни одного поражения, одержавший блестящие победы, но преданный жадным, корыстолюбивым советом купеческой республики, — такое изображение Ганнибала стало своего рода общим местом. Слов нет, Канны были величайшим достижением полководческого гения Ганнибала и одною из вершин военного искусства вообще. Но разве жизнь Ганнибала-военачальника может быть сведена к одним только Каннам? Допустимо ли измерять уровень полководческого мастерства одним только или двумя-тремя взлетами, а не всею полководческой его деятельностью, не результатами, которых он добился? Великий полководец… Но что скрывается за этими словами? Неужели величие полководца определяется только тем, что он на протяжении своей военной карьеры выиграл столько-то сражений и победил в стольких-то войнах? Не следует ли принять во внимание и цели, которые он ставит перед собою, то, для чего ведутся войны и одерживаются победы? Неужели можно назвать великим человека, несущего другим людям порабощение, разорение и гибель?

…Солнце еще не показалось над горизонтом: раннее утро. Над алтарем высокий столб пламени. Это карфагенский полководец приносит жертву грозному Ваалхаммону и покровительнице города Тиннит — украшению Ваала. Сумрачны воины, переполнившие древний храм; жрецы в высоких шапках простерли руки к богам. Торжественные песнопения, громкие возгласы, невнятный шепот… И девятилетний мальчик, старший сын полководца, по приказу отца приносит клятву, ухватившись за «рога» алтаря. Этой клятве он останется верен до своего последнего часа.