Илья Кораблев: Ганнибал

Безусловно ошибочны указание Аппиана [Лив, 49], согласно которому карфагенские власти приказали Магону оставить Италию только после битвы при Килле (то есть Заме), и соответственно данные о его дальнейшей судьбе. У. Карштедт, по своему обыкновению, считает анналистическую традицию [Ливий, 30, 18] недостоверной [О. Meltzer, GK, III, стр. 555], однако она более точно соответствует дальнейшим событиям.

Т. Додж [Th. A. Dodge, Hannibal, стр. 593] и Я. Буриан [J. Вurian, Hannibal, стр. 112] считают это указание не заслуживающим доверия. Однако в нашем распоряжении нет фактов, которые позволили бы подвергнуть его сомнению.

А. Кorte, Literarische Texte mit Ausschluss der Chrisilichen, Archiv fur Papyrusforschung, Bd 14, 1941, стр. 129—131.

Ср. у Ф. Зелинского [Th. Zielinski, Die letzten Jahre, стр. 44], который приходит к выводу, что основное содержание ливианской традиции не может быть подвергнуто сомнению. Ф. Зелинский, однако, пытаясь примирить обе версии, восстанавливает <���ход событий следующим образом. На первом заседании сенат отказывается заключать мирный договор; посланцы Сципиона с помощью трибунов добиваются положительного решения народного собрания; сенату ничего не остается, как на втором заседании подтвердить волеизъявление народа. В нашем распоряжении нет материалов, которые подтвердили бы эту точку зрения. Г. Фальтин [см.: С. Neumann, Das Zeitalter, стр. 532—533] полагает, что в сенате после бурного обсуждения победила примирительная позиция и сенат отправил к Сципиону комиссию для выработки условий мира. По У. Карштедту [О. Мeltzer, GK, III, стр. 557], сенат принял условия мирного договора. Ст. Гзелль считал, что сенат и народ одобрили условия, предложенные Сципионом и принятые карфагенянами [HAAN, IV, стр. 246]. Близка к этим и позиция Х Скалларда [Н. Н. Scullard, Scipio Africanus in the Second Punic War, стр. 221—223, 136—137]. Ж. Вальтер [G. Walter, La destruction de Carthage, стр. 423.— 424], как и Э. Пайс [E. Pais, Storia, vol. II, стр. 505—506], целиком следует за Ливием.

В нашем распоряжении имеется в настоящее время фрагмент греческого исторического сочинения II в., согласно которому пунийская миссия, не заезжая к Сципиону, вернулась прямо в Карфаген и лишь после ее доклада соглашение, достигнутое в Риме, было отвергнуто [А. Кorte, Literarische Texte mit Ausschluss der Christlichen,—«Archiv fur Papyrusforschung», 1941, Bd 14, стр. 129—131]. Прокарфагенская ориентация этого повествования очевидна: пунийцы здесь уже не выступают в роли нарушителей договора. Противоположная версия восходит, несомненно, к римской, на этот раз благоприятной для Сципиона традиции [см., в частности: М. Gеlzer, Das Rassengegensatz als geschichtlicher Faktor beim Ausbruch der romisch-karthagischen Kriege, Rom und Karthago, Leipzig, 1943, стр. 195—196]. Если прав Ливий и сенат отказался от мирного договора, возвращение послов из Рима в Карфаген с известиями об условиях договора и отклонение этих условий карфагенским советом едва ли были возможны.

Ф. Зелинский [Th. Zielinski, Die letzten Jahre, стр. 24—25] считал невозможной высадку Ганнибала в Лептисе, поскольку об этом не сообщает остальная традиция (Ф. Зелинский ссылается на Аппиана). По его мнению, Ганнибал вообще не мог сойти на берег у Лептиса. Последний довод не убедителен, если принять во внимание роль, которую играл Лептис в средиземноморской торговле того времени. Что же касается традиции, то версии Аппиана, как правило, наименее предпочтительны.

Исходя из изложенного выше, следует признать явно недостоверными данные Аппиана [Лив., 36 и 38] о присоединении Гасдрубала сына Гисгона к Ганнибалу и об его дальнейшей судьбе. Столь же мало соответствует действительности и традиция Аппиана о мирном договоре, который Ганнибал будто бы заключил со Сципионом и от которого по настоянию народа был вынужден отказаться [Апп., Лив., 37—39]. Вероятнее всего, это сообщение дублирует предшествующий рассказ о переговорах Сципиона с карфагенскими властями (ср.: ВДИ, 1950, № 3, стр. 276, прим. 5).

По данным Евтропия [3, 22], на свидании Ганнибала и Сципиона было решено заключить мир, но карфагенское правительство отвергло договор и обязало Ганнибала продолжать войну.

Ф. Зелинский датирует его июлем или августом 202 г. См.: Th. Zielinski, Die letzten Jahre, стр. 75.

Традиция, согласно которой Ганнибал сразу же после битвы уехал в Сирию [Ливий, 30, 37], едва ли достоверна, поскольку она противоречит всему, что известно о деятельности Ганнибала в Карфагене после битвы при Заме.

Cт. Гзелль [HAAN, IV, стр. 286] полагает, что решение Сципиона диктовалось военными соображениями, поскольку он мог рассчитывать в Риме на поддержку плебса и большинства сената. Как видим, положение было значительно более сложным.