Алексей Варламов - Григорий Распутин-Новый

Нарочитое нежелание Горемыкина обсуждать распутинский вопрос могло объясняться и тем, что тогдашний русский премьер имел с Распутиным свои контакты. Во всяком случае именно так показывал на следствии князь Андроников:

«Это, кажется, было желание сверху, чтобы он побывал у Горемыкина, желание бывшей императрицы. Ему посоветовали… По крайней мере, Распутин мне заявил: "Как же мне сделать? Я желаю видеть Горемыкина… Мне посоветовали со старче Божиим поговорить". Горемыкин тогда заявил: "Пусть обратится к секретарю". Тогда я вызвался: "Разрешите мне на этом знаменательном разговоре присутствовать". Горемыкин улыбнулся и сказал: "Хорошо". Вот тут я и приехал к нему вместе с Распутиным. Встретил нас тогда секретарь Юрьев и состоящий при нем жандармский полковник. Мы вошли вдвоем с Распутиным, Горемыкин попросил его сесть: "Ну, что скажете, Григорий Ефимович?" Распутин посмотрел на него долгим взглядом. Горемыкин ему отвечает: "Я вашего взора не боюсь! Говорите, в чем дело?" Тогда он его — хлоп-с по ноге! — и говорит: "Старче Божий, скажи мне: скажи мне, говоришь ли ты всю правду Царю?" Тот опешил, посмотрел на него вопросительным взглядом и говорит: "Да, обо всем, о чем меня спрашивают, об этом я говорю". Затем Распутин говорил ему относительно подвоза хлеба из Сибири… <���…> Горемыкин отнесся чрезвычайно скептически: удивлялся, смотрел на Распутина. Они смотрели друг другу в глаза. Горемыкин молчал. Наконец Распутин сказал: "Ну, старче Божий, на сегодня довольно!" Тем и кончилось» (Падение царского режима. Т. 2. С. 17).

Существует также любопытное воспоминание министра торговли и промышленности князя В. Н. Шаховского, который пишет о том, как ему была передана через того же князя Андроникова просьба принять Распутина. Шаховской решил посоветоваться с Горемыкиным, и премьер-министр сказал буквально следующее: «"А скажите мне, князь, мало вы прохвостов принимаете в своем кабинете?" Не дождавшись от меня ответа, он продолжал: "А скажите мне, что от вас убудет, если вы примете одним прохвостом больше?"» (цит. по: Кобылий В. Анатомия измены. С. 150).

Далее в дневнике переписана статья из газеты «Вечернее время» от 17 августа 1915 года «Опять Распутин». В ней говорится о том, что Распутин ведет пропаганду в пользу заключения мира с немцами. Автор статьи напоминает о ряде судебных дел, числящихся за Распутиным, часть которых заглохла под влиянием министра юстиции И. Г. Щегловитова. Андрей Владимирович подчеркнул в статье слова: «Распутин пользовавшийся всегда покровительством немецкой партии» (см.: Военный дневник великого князя Андрея Владимировича Романова // Октябрь. 1998. № 5).

Генерал Д. Н. Дубенский был историографом Ставки; он оставил свое свидетельство о Распутине, где ничего не говорит о заговоре, но пишет о всеобщей ненависти к Распутину: «Те лица, которых я знал, были полными противниками Распутина, он пользовался среди них полным презрением, ненавистью. Я сам находил, что это погибель для России; нравственный гнет мы все испытывали, и я много раз говорил с Орловым, что нельзя допускать, чтобы такой человек имел влияние. Вероятно, вам известно, что Орлов очень сильно на это реагировал. Так же реагировал и Дрентельн, но каждый по-своему: Орлов был более экспансивен, Дрентельн сдержаннее, он иногда промолчит, но так, что уж лучше бы говорил» (Падение царского режима. Т. 6. С. 379).

Начальник Петроградского дворцового управления.

Месячные.

Старец Зосимовой пустыни Алексий (Соловьев) был тем человеком, кто впоследствии на Поместном соборе вынимал жребий будущего Патриарха.

Ошибалась и Императрица. 3 сентября 1915 года она писала мужу: «Тебе или Фредериксу следовало бы протелеграфировать Самарину, что ты желаешь, чтоб его отправили прямо в Николо-Угрешск, так как если он останется в обществе Восторгова, то они снова заварят кашу против нашего Друга и меня» (Николай в секретной переписке. С. 205). Очевидно, что речь здесь идет об отце Владимире Востокове.

Ср. также в дневнике Палеолога: «Мануйлов — субъект интересный, ум у него быстрый и изворотливый; он любитель широко пожить, жуир и ценитель предметов искусства; совести у него нет и следа. Он в одно и то же время и шпион, и шулер, и подделыватель, и развратник — странная смесь Панурга, Жиль Блаза, Казановы, Роберта Макэра и Видока. А в общем — милейший человек» [Палеолог М. Дневник посла. С. 439).