Сергей Мосияш - Фельдмаршал Борис Шереметев

— Позвольте, ваше величество, — заворочался Шереметев, — попросить вас от своего имени и всего генералитета, чтоб вы к баталии не приобщались, понеже сие не царское дело.

— Это верно, — сказал Брюс. — Вы, государь, есть голова всего государства, а голову всегда беречь надлежит.

— Пустое, господа генералы, — нахмурился Петр. — Я полковник Преображенского полка и в силу звания своего беру себе первую дивизию. А приобщаться мне или не приобщаться — впредь разговора не заводить. Все.

Петр несильно хлопнул ладонью по столу, как бы ставя точку на обсуждении этого вопроса.

— Борис Петрович, ты вел переговоры с Реншильдом о дне баталии?

— Да, государь. Мы договорились начать оную утром 29 июня, как токмо взойдет солнце.

— Ну что ж, три дня нам достанет закончить все редуты. Одно худо: удержится ли до сего дня Полтава.

— Даст Бог, выстоят, Петр Алексеевич. Без малого три месяца держались, а уж три дня как-нибудь сдюжат.

В горницу вошел адъютант царя и, пробравшись к Петру, положил перед ним на стол бумажку и что-то шепнул.

— Когда? — быстро спросил Петр.

— Только что, — отвечал адъютант.

Петр быстро прочел написанное на бумажке, поднял глаза.

— Господа генералы, только что из гвардейского полка к неприятелю перебежал унтер-офицер.

— Кто? — подался вперед всем корпусом Меншиков, знавший их всех много лет.

— Ройтман.

— Немец, — грохнул светлейший кулаком по столу. — Так я и знал.

— Этот унтер-гвардеец слишком много знает, — продолжал Петр. — Теперь наши редуты будут у короля как на ладони. Что делать, Борис Петрович?

— А что сделаешь, Петр Алексеевич, редуты поперечные выстроены. Осталось пушками да людьми усадить. Еще не доделаны два продольных редута. Вот новобранный полк у нас… Изменник наверняка направит короля с главным ударом на новобранцев.

— А что предлагаешь?

— Я думаю, надо отобрать у новобранцев их серую форму и одеть в нее лучший полк.

— Какой?

— Думаю, Новгородский. Этот полк зело стоек, и Карлус на нем себе шею своротит.

— Добро, Борис Петрович. Делай так.

Фельдмаршал и генералы стали выходить из горницы, задержался, как всегда, светлейший. Когда остались они вдвоем, царь с укором заметил:

— Ты б, Данилыч, поменьше немцев срамотил. А то неловко перед Брюсом, Гольцем и Аллартом. Изменники во всякой нации есть. Эвон Мазепу возьми, однако ж мы не кричим, что малороссияне все предатели. Не они ли эвон Полтаву защищают, живота не жалея.

— Так ведь, мин херц, от самого Гродна как перебежчик, так немчин.

— Что делать, Алексаша, Россия для них не родина. Но вот унтера-гвардейца, убей, понять не могу. Неужто он и впрямь думает, что мы слабее Карла?

— Думает, сукин сын, думает. Но вот возьму в плен, ей-богу, на кол посажу иуду.

— Ладно. Возьмешь, посадишь. Ты вот что, Данилыч, всех ближе к шведу будешь. Не спускай глаз с него. Двадцать девятое двадцать девятым, но не верю я в их рыцарство. В любой миг могут кинуться на нас.

— Хорошо, мин херц. Будь покоен. Я услежу. И дам знать тебе сразу.

— Не забывай, я буду в первой дивизии.

Они простились тепло, даже обнялись на всякий случай: баталия — не танцы, в любой миг можно живота лишиться.

Перебежчик очень обстоятельно рассказал королю, сидевшему с забинтованной ногой на лавке, что делается в русском лагере к предстоящей битве. Карл не стал задавать свой обычный вопрос: «Зачем перешел к нам?» Он был твердо уверен, что все еще сильнее царя, оттого и бегут от него офицеры-иностранцы.

— Вы можете указать наиболее слабые места в русском построении?

— Да, ваше величество, в первой линии за редутами будет стоять полк вчерашних рекрутов, они не обстреляны и побегут после первого удара. Это послужит добрым сигналом для других полков. Не мне объяснять вам, сколь заразительна паника в бою. Все новобранцы в серой форме и сразу выделяются изо всего построения.

— Хорошо, мы учтем это. Что бы вы еще хотели сообщить нам, унтер, что, на ваш взгляд, является важным?

— Вы должны знать, ваше величество, я, собственно, и решил вас предупредить об этом. К царю на помощь идет нерегулярная конница — около сорока тысяч. Через три-четыре дня она будет здесь, и как сказали русские, тогда они смогут разобрать шведов по рукам.

Карл быстро взглянул на Реншильда. Они поняли друг друга — монарх и фельдмаршал.

— Ну что ж, унтер, — сказал король, — вы принесли очень ценные для нас сведения и сразу после битвы получите награду, достойную вашей услуги. Идите. Находитесь при моем штабе, вы можете понадобиться.