Сергей Мосияш - Фельдмаршал Борис Шереметев

Солдаты — народ понятливый, значит, не дать шведам проснуться. Все ясно.

Вернулся проводник Василий Хлын, сказал тихо Головину:

— Сторожей убрали. Все тихо.

— А где же солдаты?

— Ждут вас.

— Я же им велел воротиться.

— Не схотели, уж больно сладко шведы храпят по щелям.

— Ну ладно. Веди нас.

Группа следовала за проводником. Он шел, шел и вдруг остановился и повел рукой, словно в гости приглашая: вот, мол, начинайте.

Впереди серели валы вырытой земли, чернели щели апрошей. Солдаты быстро и бесшумно рассыпались по полю. Из апрошей то там, то тут слышались стоны, короткие вскрики, хрипы умирающих.

Головин, уничтожив более ста шведов, засевших в апрошах, не потерял ни одного человека, а уже через полчаса его сикурс входил в Полтаву.

Осажденные встречали их со слезами радости, смехом, поцелуями.

— Ой, родные ж вы наши, хлопцы.

— Как же мы вам ради.

— Та яки ж вы мокрые. Алексей Степанович, треба печи топить, посушить родимых.

И в Полтаве в самое неурочное время — среди ночи, да еще ж и летом, — задымили вдруг десятки печей, засновали по улицам жители, замигали по хатам огоньки каганцов, лучин и свечей.

Келин повел Головина в свою канцелярию. И обсушиться, и покормить чем Бог послал.

— Вы не представляете, бригадир, как ко времени ваш сикурс.

— То фельдмаршал Шереметев нас благословлял.

— Дай Бог ему здоровья. И дело даже не в порохе, не в свинце, хотя и в нем тоже. Гораздо важнее для гарнизона и жителей знать, что нас не забыли, что свои люди пришли помогать нам. Увидите, завтра на вылазку будут все рваться. Такой дух отваги вы принесли с собой.

— Ну что ж, полковник, я рад, что моему полку выпала честь укрепить дух Полтавы. С вас ведь никто глаз не сводит. Каждое утро фельдмаршал первым делом о вас справляется: «Держатся?»

— Это верно, — согласился Келин. — Король со своими генералами тоже все глаза проглядели. Вот уж полтора месяца сглазить не могут.

— Что король! Государь в каждом письме о Полтаве беспокоится, велит держаться.

— Будем держаться, сколь сможем. А не слышно ли там о генеральной баталии, скоро ли?

— Как приедет государь.

— М-да… — вздохнул Келин и промолчал, хотя ох как спросить хотелось: «А когда ж приедет?» Но он человек военный — знал: о сем спрашивать нельзя, неприлично даже.

Но бригадир Головин понятлив, сам сказал:

— Ныне он в Азове, на всякий случай султану флот кажет {230} 230 Ныне он в Азове… султану флот кажет… — Петр отправился из Воронежа в Азов во главе флота в составе 241 судна, 29 из которых были крупными боевыми кораблями. Демонстрация силы удержала турок от выступления против России. . Вот-вот должен к нам отъехать. Ждем.

— Дай Бог ему пути к нам доброго, — перекрестился Келин. — Мы что? За крепости да полки думаем, а ему за всю державу надо. Этот крест нелегок, сударь мой, ох нелегок.

Четвертого июня 1709 года Петр приехал из Азова, и первое, о чем спросил фельдмаршала:

— Как Полтава?

— Пока дышит, — отвечал Шереметев, — но тяжело Келину, зело тяжело.

— Сикурс посылали?

— Посылали Головина. Прошли хорошо, но на вылазке бригадир в плен угодил.

— Как думаешь, долго они еще продержатся?

— Да уж третий месяц, считай, без перерыва дерутся. Во всем нужду великую терпят. Не диво, если не сегодня завтра шведы ворвутся в крепость.

Царь немедленно сел за письмо Келину: «Господин полковник! Вы славно столь великое время противустояли королю. Но ежели увидите, что стоять уже не можете, уничтожьте крепость и пробивайтесь с людьми на Ворсклу. Заслыша вас, мы вышлем навстречу сикурс. Но шведам оставьте лишь развалины и угли. Сие письмо от гарнизона в секрете держите. Петр».

Ядро с письмом царя, как и все прошлые, притащили Келину полтавские мальчишки:

— Алексей Степанович, вам опять эстафет.

Мальчишки давно занимались этим промыслом. Они собирали прилетавшие в крепость ядра и стаскивали их к пушкам, дабы защитники крепости могли стрелять ими по шведам. Полые, с письмами, они сразу доставляли коменданту: «Вам эстафет».

Письмо царя и обрадовало Келина, и удивило. Обрадовало потому, что он уже знал, что за приездом царя воспоследует. Удивило неверие Петра в возможность удержать Полтаву. Но просьба держать письмо в секрете от гарнизона и жителей как бы давала право коменданту решать вопрос сдачи. Ведь ранее Петр хотя и был вдали, но и слышать не хотел о сдаче, грозя за это отнятием живота и другими карами.