Сергей Мосияш - Фельдмаршал Борис Шереметев

Генералы, отодвигая стулья, негромко переговариваясь, накидывали шубы и выходили из избы в темень холодной ночи.

Петр, набив трубку, прикурил от свечи и набросил на плечи полушубок, кивком головы пригласил Меншикова за собой. Вышли на крыльцо. Пыхнув трубкой, Петр заговорил негромко:

— Насчет немцев ты не шуми. Вспомни Гордона, али мало мы от него ума набрались?

— Гордон шотландец, мин херц.

— Ну и что? У тебя, вижу, все нерусские — немцы. А Алларт с Гольцем разве плохо воюют? А Боур?

— А Мюленфельдт у Гродно, сдавший целехонький мост шведам? — в тон царю отвечал Меншиков. — Разве не они хлопотали за него, когда он под арестом был? Еще неведомо, кто ему бежать пособил из-под стражи. Как хошь, мин херц, чем далее, тем меньше немцам верить стал.

Царь ничего не ответил, молча выбил трубку о балясину, сунул в карман, спросил:

— Ты что-то о Мазепе хотел сказать? Я по лицу видел.

— Да, мин херц, я при них поостерегся. Что ни говори, то наше дело, семейное.

— Ну говори же, — подстегнул нетерпеливо Петр.

Меншиков зыркнул туда-сюда, кругом темно, тихо. И, понизив голос, сообщил:

— На Мазепу опять извет, мин херц.

— Опять Кочубей? {198} 198 Кочубей Василий Леонтьевич (1640–1708) — генеральный писарь (с 1687 г.), генеральный судья (с 1699 г.) Левобережной Украины. Сообщил Петру об измене гетмана Мазепы. Казнен Мазепой.

— Нет. На этот раз полтавский полковник Иван Искра {199} 199 Искра Иван Иванович (?–1708) — полковник Полтавского казацкого полка. Передал русским властям донесение В. Л. Кочубея об измене И. С. Мазепы. Выдан Мазепе и казнен. .

— И что ж он доносит?

— То же самое, что и Кочубей, мол, гетман хочет шведам передаться.

— Ну, Кочубей из-за дочки напраслину на гетмана возвел, Мазепа у него дочь увел. А этот-то за что?

— Кто его ведает, мин херц. Поди, разберись.

— Вели Головкину звать Искру и Кочубея в Смоленск, якобы на беседу, а там сразу взять под караул и допросить с пристрастием, для чего им восхотелось оклеветать гетмана, андреевского кавалера? Уж не для Карлуса ли стараются?

— А Мазепу известить?

— Гетману я сам напишу, предупрежу, дабы тихо изволил держать о сем деле.

В открытых дверях явился денщик:

— Ваше величество, готово.

— Зови фельдмаршала и генералов, расползлись по своим щелям аки тараканы запечные.

Шведский король Карл XII, двадцатишестилетний стройный мужчина, в полурасстегнутом камзоле, из-под которого виднелась белоснежная рубашка, сидел в переднем углу большой горницы, как раз там, где сходились пристенные лавки. На широком столе перед ним была расстелена карта, вкруг нее толпились генералы и, с почтением посматривая на короля, излагали свои доводы в пользу обсуждавшихся вариантов вторжения в Россию.

Все понимали, что все равно решение о направлении удара будет принимать король, а в задачу генералов входило лишь убедить Карла принять самый разумный вариант.

— По-моему, самое разумное будет, — говорил первый министр короля граф Пипер, — идти на Псков и далее в Прибалтику и отобрать то, что царь успел захватить, пользуясь вашим отсутствием, ваше величество.

— Я тоже считаю, ваше величество, — сказал генерал-квартирмейстер Гилленкрок, — что это направление движения может принести нам успех.

— А вы что молчите, фельдмаршал? — взглянул Карл на Реншильда. — Вы тоже так считаете?

— Нет, государь, я не могу согласиться ни с графом, ни с генерал-квартирмейстером. Удар надо наносить в сердце, а сердце России — Москва, ваше величество. Что бы там ни говорили о Петербурге, но исконной столицей России является Москва. Там царей венчают на царство, там же после взятия вы можете и развенчать царя, — улыбнулся Реншильд своему внезапно родившемуся каламбуру.

— Я именно так и поступлю, фельдмаршал, — заметил серьезно король. — Россия трижды оплатит нам все затраты на войну, вернет Прибалтику, а само государство я ворочу в его прежнее состояние, разделю на княжества под эгидой нашей короны.

— Вот поэтому-то я считаю, что надо в первую очередь брать Москву, ваше величество, — обрадовался Реншильд, решив, что король уже согласился с ним. — Как только Москва будет наша… Простите, ваше величество, ваша, то и Петербург, и Нарва, и вся Прибалтика упадут к вашим ногам сами, как перезревшие яблоки.

— Но не надо забывать, — заговорил граф Пипер, — что царь столицей считает Петербург, а главное, там строится флот, наконец, там большая армия под командой Апраксина. И я уже неоднократно напоминал вашему величеству, что царь там очень много строит.