Джеймс Пайк - В индейских прериях и тылах мятежников [Воспоминания техасского рейнджера и разведчика]

Лагерь мы обычно ставили в какой-нибудь лощине, палатки устанавливались по кругу на равном расстоянии друг от друга. Лошадей привязывали к кольям сорокафутовой веревкой, что позволяло им пастись за пределами лагеря до «отбоя», когда их заводили внутрь, а веревку сматывали, чтобы она стала короче. Часовые стояли вне кольца палаток, и на некотором расстоянии от него, в то время как конные часовые находились внутри. Из Белтона мы отправились к Гейтсвиллю, перешли ручей Коу-Хауз-Крик и пересекли горы Оул-Крик Маунтинс. Устраиваясь лагерем у Оул-Крик, мы так радовались, что теперь после тяжелого дня мы сможем несколько часов отдохнуть, но на самом деле вышло совсем по-другому.

Около двух часов ночи, когда все мы крепко спали — тишина была идеальной — нас внезапно поднял ужасный крик, лошади вставали на дыбы и рвались с привязи, их глаза сверкали, а их ноздри раздувались — гнев и страх звучал в их громком фырканье. Стало очевидно, что на нас никто не нападает, но люди, похватав свои ружья, приготовились защищаться. Минут на пять воцарилась полная тишина, но затем вновь раздался страшный вопль, и огромная пума, так неожиданно появившаяся на ветке, прямо под которой стояла капитанская палатка, схватила кусок сырой говядины, который лежал удобно для нее, а потом так молниеносно исчезла со своей добычей, что и выстрелить никто не успел. Животное было настолько крупным и сильным, что, несмотря на то, что эта говядина весила не менее 30-ти фунтов, на быстроту его движений она никак не повлияла. После долгого и искреннего смеха, а также обсуждения многочисленных предположений о том, как эта пума сумела незаметно обойти часовых, в лагере вновь стало тихо, а пока большинство отправилось на боковую, старые охотники небольшими компаниями расселись у лагерных костров и до самого утра «травили байки» о своих замечательных встречах с пумами, медведями и рысями.

На следующий день мы прошли через Гейтсвилль и расположились лагерем на северной стороне города. Его граждане настояли, чтобы мы приняли то обилие их тортов и пирогов, которыми они желали поприветствовать нас, просто потому, что, как выразился один старик, раздавая их нам из огромной и доверху наполненной корзины: «вы идете туда, где такого просто нет». Из Гейтсвилля наш маршрут пролегал через Кросс-Тимберс к Ред-Форк-Бразос. Мы охотились на оленей, диких индеек и пекари, удили рыбу в попадавшихся по пути ручьях, почти на каждой стоянке устраивали бои быков, скачки, бег наперегонки — в общем, веселились много и разнообразно, было много еды и выпивки, короче говоря, славное это было время.

8-го июля мы добрались до деревни кэддо и расположились лагерем у знаменитого железистого источника, воды которого слегка окрашены солями железа. Нам потребовалось какое-то время, прежде чем мы смогли смириться с необходимостью питья соленой воды, но поскольку другой не было, нам пришлось ей пользоваться. После того, как мы разбили наши палатки, я был назначен в команду из 15-ти человек, чтобы сопровождать капитана Брауна в представительство, где он должен был представить свой рапорт.

После того, как потеряв одну лошадь и имея случайно раненого в ногу одного из наших людей, мы вскарабкались на гору и увидели, что представительство охвачено невероятным волнением и тревогой. Капитан Росс — помощник представителя и капитан Пламмер — командир местного гарнизона, по ошибке решили, что мы люди Бэйлора и, соответственно, готовились к активной обороне. Индейцы находились позади солдат, которых выдвинули вперед для защиты подступов к форту, а две заряженные картечью пушки были размещены так, чтобы смести нас с дороги, по которой мы двигались к нему, и в то же время, в резерве, готовый в любой момент выступить, имелся еще небольшой кавалерийский отряд. Мы приблизились к ним на расстояние револьверного выстрела, после чего солдатам дали команду отбой, и все они, столпившись вокруг нас, очень желали узнать, кто мы такие, откуда пришли, что собираемся делать, и как намерены это сделать? Они были очень рады видеть нас. Когда капитан Браун рассказал индейцам о своей задаче и сообщил им, что он лично распорядился выгнать Бэйлора из их страны, они пришли в такой восторг, что с трудом подбирали слова, чтобы в полной мере выразить его. Сопровождаемые своими главными воинами вожди окружили капитана, и в их красноречивой жестикуляции и ломаном английском языке звучало больше дружественности, чем можно было заметить в самых изысканных и блестящих речах.