Джеймс Пайк - В индейских прериях и тылах мятежников [Воспоминания техасского рейнджера и разведчика]

Мы просидели в Чарльстонской тюрьме уже 5 месяцев, и тут я познакомился с одним жителем Джорджии, которого звали Джим Робинсон. Он сказал, что если мы сделаем ключи, он согласен нам показать расположенный под башней вход в канализационную систему, по которой можно будет выйти из тюрьмы, и, придерживаясь этой договоренности, мы не покладая рук трудились целыми неделями, изготовив всего около 30-ти разных ключей — из олова, кости, других материалов, в том числе 18 латунных. Эти последние подходили ко всем замкам и с их помощью мы могли открыть любую ведущую в канализацию дверь. Затем мы открыли двери своих камер и две ночи подряд уговаривали джорджианца выйти, но каждый раз, будучи уже на пороге, охваченный безумным страхом, он просил у нас прощения и умолял нас подождать следующей ночи, но сам же взял и рассказал обо всем тюремщику, а тот, занявшись поиском ключей, нашел их в камере Гранта.

Желая хорошо припугнуть Гранта, они схватили его за горло, а он, ударив предателя Робинсона своим большим карманным ножом, порезал его стопу. После этого провала нам пришлось стать еще терпеливее, и мы стали еще усерднее искать любой возможности, лишь бы только поскорее покинуть эту тюрьму.

Каждый день мы получали пинту воды и полфунта мяса, а если мяса не было, нам вместо него давали рис или горох. Тем не менее, большую часть времени мы прожили совсем без мяса, а та еда, что нам приносили, была настолько мерзкой и отвратительной на вкус, что мы, постоянно будучи голодными, с большим трудом заставляли себя ее есть. Весь дневной паек нам приносили сразу, а потому ку нас был выбор — либо съесть его сразу, либо частями, постепенно. Но долго держать его несъеденным мы не могли, поскольку грязный тюремный воздух вполне мог бы испортить даже самое изысканное блюдо всего лишь за несколько часов, поэтому нам пришлось научиться есть быстро и только раз в день. Что касается количества выдаваемой нам пищи, то, честно говоря, столько обычно съедают в качестве закуски или легкого завтрака.

Узнав о нашем горестном состоянии, нас начали посещать Сестры Милосердия — либо тогда, когда тюремщик их пускал, либо когда у них была для нас свободная минутка. Они всегда приносили чего-нибудь вкусненького — именно им мы очень обязаны за все получаемые нами от них лекарства. Когда мы сильно страдали от цинги, они прислали нам картофеля и уксуса — они нас, можно сказать, излечили, а вот священник — отец Джон Мур — снабжал нас книгами, тем самым предоставляя нам возможность приятно и вместе с тем полезно проводить наше время. В хорошую погоду при ясном небе и ярком солнце, сидя у зарешеченного окна мы могли читать — света для этого нам вполне хватало — для чтения нам выделяли четыре или пять часов в день, но при плохой погоде и полностью затянутом тучами небе, в нашей башне было так же мрачно, как и в подземелье.

В камере № 8 сидел юнионист по имени Уэбб, в № 10 — старый рыбак, а в № 11 — ирландец — все они попали в эту тюрьму за то, что помогали нашим офицерам сбежать отсюда. Именно благодаря миссис Уэбб о нас узнали Сестры Милосердия.

В течение первых шестидесяти дней нашего тюремного заключения воды для стирки нашей одежды нам не давали, всю зиму мы спали на голом полу без одеял, но потом Уэбба отпустили и он отдал нам свое одеяло, а миссис Трейнор тайно ухитрилась прислать нам еще одно. Тюрьма буквально кишела паразитами, посему кроме других неудобств существовало еще одно — ее обитатели сильно шумели, так что спать было практически невозможным. В воздухе — туман или что-то вроде облаков — вода струилась по стенам, отчего полы постоянно были влажными.

Камера, в которой мы просидели так долго, была 11-ти футов длиной, часть ее — 6 футов и 4 дюйма уходила в башню, ширина которой тоже составляла 6 футов и 4 дюйма, и очень часто, целыми неделями нам вообще не позволяли покидать пределов этой крохотной клетки.

Но зачем тратить еще больше времени и слов для описания всех ужасов этого ада? Тот, кто никогда не сидел в тюрьме Юга, тот никогда не сможет понять, как тяжко и невыносимо нам в ней было, а тем десяткам тысяч, которые побывали в ней, но которым настолько повезло, что им удалось остаться в живых, рассказывать о них просто бессмысленно.

«Дорога без поворотов длинна» [27] «Дорога без поворотов длинна». Смысл: Не может быть, чтобы в конце концов не было поворота, т. е. неудачи не могут вечно продолжаться; и несчастьям бывает конец. — Прим. перев. , — говорит старая пословица, и наш плен, как бывает со всем земным, подошел к концу. После того, как генерал Шерман взял Бранчвилль, мятежникам пришлось покинуть город, Меня и Грея отправили в Колумбию — столицу Южной Каролины. С приходом Шермана наша жизнь — словно по мановению волшебной палочки — чудесным образом изменилась — к нам стали относиться намного лучше. Теперь за нас отвечал капитан Семмс — убежденный мятежник, но настоящий джентльмен — я отлично ладил с ним, но все же одно недоразумение между нами было.