Жорж Бордонов - Вильгельм Завоеватель

Когда мы с поднятыми вверх копьями выехали на бескрайние просторы, залитые золотистой дымкой, исходящей от косых лучей заходящего солнца, я подумал о тех, кто распахивал эти тучные земли, водил скотину на водопой и загонял лошадей в конюшни, а быков в стойла. Что значила для нас жизнь этих мирных тружеников и кем были для них мы, следующие мимо верхом, в доспехах, на боевых конях? О, я покривил бы душой, если бы побожился, будто не испытывал ни малейшей гордости оттого, что имел честь принадлежать к славному сословию рыцарей. И все же тихое очарование этого вечера проникло мне в душу и разлилось по всему телу сладким ядом. Я думал тогда: «Странно, однако, выходит — одни трудятся в поте лица и создают всевозможные блага, а другие эти самые блага разрушают! Откуда берет начало это противоречие? Ученые люди разделяют род человеческий на три части: тех, кто творит молитвы, тех, кто занят ратными делами, и тех, кто гнет спину, чтобы всех накормить, одеть, дать все необходимое, ибо так угодно Всевышнему. Но разве это справедливо?..» Теперь я уже не спрашиваю себя, справедливо такое разделение или нет. С годами мне стало ясно, что сомнения эти — не более чем прекраснодушное заблуждение, надуманное и противоречащее здравому смыслу, да и самой жизни.

Наш поход в Бретань был лишь прологом к событиям, которые ожидали нас впереди. И о нем я расскажу только самое главное. Герцог Вильгельм желал поразить Гарольда своим стратегическим искусством, англичанину же хотелось удивить того своей отвагой. И оба они угодили друг другу, чем каждый по-своему остался весьма доволен. Жители Доля, едва завидев нас, тут же пустились наутек: самые торопливые покидали город по веревкам, переброшенным через крепостные стены, потому что в городских воротах от потока беглецов образовались глухие заторы. Та же участь постигла и Ренн. Этот город мы взяли мощным приступом и без особых усилий — тамошние жители сопротивлялись только для видимости. Несчастному герцогу Конану ничего не оставалось, кроме как укрыться в Динане. Там бретонцы наконец спохватились и решили дать нам отпор. Они встретили нас дождем стрел, дротиков и копий. Гарольд, среди достоинств которого благоразумие было не самым главным, отчаянно, но тщетно бросался из атаки в атаку, он положил немало своих рыцарей и, в конце концов, был вынужден отступить. Вильгельм поблагодарил его за смелость, но попросил впредь не тратить зря силы.

— Ибо, любезный друг, — пояснил он ему, — ваша жизнь мне дороже всего на свете.

Бывалые рыцари в ответ на эти слова лишь усмехнулись. Все заметили, что Гарольд оказался совершенно никудышным полководцем. И сделали свои выводы — к сожалению, слишком поспешные. Динанскую крепость опоясывала деревянная стена. И Вильгельм, решив, что довольно проливать почем зря кровь своих воинов, повелел зажечь факелы. Так когда-то поступали наши предки, большие мастера по части применения в военных целях огня. Герцогу Конану следовало бы держать оборону в Ренне, где стены замка были сложены из тяжелого камня, а здесь, за деревянным частоколом, он сам себя загнал в ловушку. Вскоре над окружавшим город остроконечным частоколом взметнулись клубы черного дыма. Крепость была охвачена сплошным огненным кольцом. Лишь одна башня осталась не тронутой пламенем. Вокруг нас засвистели пущенные оттуда стрелы. Три из них, звеня, точно струны, вонзились мне в щит. О, что за чудо, я даже не дрогнул, а рванулся вперед вместе с ветеранами. Но тут из башни высунулось копье — на нем висели ключи от города. Вильгельм поймал их — и штурм закончился.

— Мы победили! — радостно закричал Герар. — Ты погляди-ка на рожу Конана — сущий кролик!

Вдруг его бойкий язык словно онемел — герцог метнул на него суровый взгляд. И вслед за тем мы услышали слова:

— Запомните, юноши, первейший долг всякого воина — уважать своего противника, неважно, победившего или поверженного.

Однако этот случай имел далеко не главное значение в битве. Центральным событием дня была не наша победа и взятие города, а посвящение Гарольда в рыцари. В порыве восторга, то ли искреннего, то ли имеющего под собой определенный расчет, герцог наш принес ему в дар рыцарские доспехи. Согласно нормандскому обычаю мы встали в строй, и сир Вильгельм на глазах у всех нас одобрительно потрепал англичанина по затылку! И вслед за тем произнес:

— Отныне, Гарольд, я буду вам покровителем и опорой. И слова своего я не нарушу, уж будьте уверены!