Жорж Бордонов - Вильгельм Завоеватель

— Я думаю, Гарольд превосходно ощущает себя в роли принца, и уверяю тебя, в изяществе манер нашему герцогу Вильгельму нелегко с ним тягаться. Но за всем бахвальством англичанина, скорее всего, таятся его слабость, лживость и вероломство.

— Скажешь тоже!

— Я чувствую это, Герар, а вот объяснить не могу. Гарольд для меня все равно что конь дивной масти и безупречного экстерьера, которым можно только любоваться, потому как ни на что больше он не пригоден.

— И все же он был любезен с тобою!

— Как и со всеми нами. Он хочет понравиться всем, ибо таким образом думает усыпить бдительность герцога.

На подходе к Руану Гарольд, сославшись на усталость — последствие долгих дней, проведенных в заточении, — выказал желание как можно скорее вернуться в Англию.

— Любезный брат, — воскликнул в ответ Вильгельм, — нам с вами грех расставаться так скоро! Каждый день, проведенный вместе, наполняет и обогащает сердца наши уважением друг к другу — по крайней мере, я так полагаю. И ваше спешное отбытие сильно опечалило бы меня. Потом, это пагубно скажется не только на нашей личной дружбе, но и нанесет вред союзу двух наших государств.

— Согласитесь, однако, сир герцог, мое путешествие уже с самого его начала было помечено недобрым знаком!

— Да, но нам, принцам крови, как мне думается, надобно быть выше суеверий. Зачастую бывает так, что путешествие, начавшееся худо, венчает счастливый конец.

— Согласен, однако я так устал от всех злоключений и надменного обращения Ги Понтьейского, что вряд ли смогу спорить с вами на равных. К тому же я у вас в долгу, и на моем месте просто неприлично отвечать вам возражением.

— Но разве вы что-то мне должны?

— Добрый сир, прежде всего я должен восполнить понесенный вами ущерб — расквитаться за земли, коих вы лишились из-за меня.

— Помилуйте, Гарольд, оставим эти глупости. Вы самый близкий родственник Эдуарда, а его я почитаю как родного отца — стало быть, обязан считать вас членом моей семьи. Кроме того, после старого короля вы первый среди англичан. Так неужто и теперь вы откажете мне в удовольствии представить вам моих подданных и показать мои владения?

Покуда Вильгельм и Гарольд вели меж собой беседу, мы с Гераром несли дежурство в герцогском шатре и наполняли их кубки шампанским вином. Гарольд, видать, был малость во хмелю — он вяло теребил свой длинный ус и сонно покачивал головой.

— Ужель вы полагаете, — продолжал далее Вильгельм, — что нашу совсем еще юную дружбу не надо подкрепить?

Гарольд избегал его взглядов. Герцог то сжимал рукоять своего кинжала, то дергал бахрому на ремне, но голос его звучал ровно, мягко и обворожительно:

— Будет чудесно, если вы своими собственными глазами убедитесь в доблести нормандских рыцарей и богатстве наших краев: ведь это только укрепит узы, объединяющие наши страны… В конце концов, согласитесь, сир Гарольд, все мы потомки людей с севера.

Слово за слово, Гарольд настроился благодушно и сделался более разговорчивым, но так и не смог пересилить свою натуру до конца:

— Добрый сир, ныне уж вряд ли можно смешать французов, в том числе и вас, нормандцев, с нами, англичанами.

Но сразу же поправился, то ли из лукавства, то ли по слабости души:

— Однако же правда и то, что все мы одного роду-племени.

Когда мы с Гераром вышли из шатра, я сказал:

— Этот Гарольд неблагодарен и дерзок. На месте Вильгельма я взял бы да и отправил его обратно в Понтье — пусть бы там и сгинул. Эдуард не смог бы заплатить за него выкуп. К тому же не исключено, что этот отступник ему и вовсе не надобен.

— Ты трижды, четырежды, нет, пятикратно дурак! Знать, раньевильская земля и Котантен щедры на ослов вроде тебя. Да, не видать тебе королевской короны как своих ушей — это как пить дать! Зато шкура с баранов, что пасутся на твоих жалких угодьях, придется тебе в самую пору.

— Ну и черт с тобой! И все же я не стал бы отпускать Гарольда в Англию, а оставил бы в заложниках на веки вечные, чтобы не натворил он чего.

— Чтобы прогневить англичан, так, что ли? Нет, вы видали такого простофилю, спасу от него нет! Да уж, можешь гордиться, ты похож на старика Онфруа как две капли воды: допотопные мысли, несусветные идеи и фантазии прут из тебя, как перебродившее вино из бочки…

Герар разошелся не на шутку, и если бы не своевременное вмешательство сенешала, быть бы ссоре: я уж было собрался отвесить своему другу пару оплеух. Но Герар, увидев, как разволновался старик, спохватился: