Вячеслав Софронов - Путь диких гусей

— А потом начнутся споры-раздоры и начнут резать друг друга, — зло продолжил Рябой Hyp, — но только они про нас забыли. Мы-то, старые друзья твоего отца, знаем, что хан Касим видел в тебе своего наследника.

— Во мне? Наследника? — отшатнулся Едигир. — Да кто я такой? У меня своего улуса даже нет, а нукеров что пальцев на руке, да и те крова над головой не имеют. Нет, хана из меня не выйдет.

— Вот такой хан нам и нужен, — твердо опустил руку на его плечо Рябой Hyp, — потому мы тебя и выбрали, что ты воин, а не слюнявая баба, не торгаш, как Соуз-хан. И если ты дашь согласие, то быть тебе ханом, Это тебе я, Рябой Hyp, говорю. Подумай до завтра.

Всю ночь ворочался Едигир в своем шатре, обдумывая предложение воинов. Всего два лета прошло, как Рябой Hyp заплел ему косицу воина и возложил на него дедовскую саблю. Он думал, что хан Касим проживет на этой земле еще ни один десяток лет и ханский шатер не будет пустовать.

Касим не любил своих родичей, жадных до наград и почестей, привозивших к нему своих дочерей в жены, а потом подолгу гостивших в городке. Кашлык буквально бурлил от бесчисленных жениных братьев, племянников, сестер, мамок, и каждый желал ухватить кусок пожирней. Особенно усердствовали беки с южных улусов, водившие дружбу с кочевыми калмыками и ногайцами. Многие из них тайно приняли исламскую веру и тихонько склоняли к ней же и хана Касима. Но он понимал, что прими он ее, и северные князья отойдут от него, а это война, Потому и отговаривался, отнекивался от настойчивых уговоров родичей, да так и умер, не изменив вере отцов и дедов.

Обо всем этом известно было Едигиру. Знал он, что преемником хана Касима прочат жирного Соуз-хана, который владел половиной земель по Иртышу. Его табуны паслись и в далеких степях, а караваны, груженные товарами, днем и ночью шли из сибирских земель в бухарские ханства и дальше на восток, принося хозяину немалые барыши.

Соуз-хан не был воином в отличие от хана Касима и не водил свои сотни в набег, не бился со степняками, не участвовал и в поединках батыров на весенних праздниках, Зато он регулярно поставлял к ханскому холму отличных скакунов и доброе оружие, давал и своих нукеров для походов на степняков. Его хорошо укрепленный городок находился недалеко от Кашлыка и по размерам не уступал ставке сибирских ханов.

Едигир помнил, как однажды отец указал рукой в ту сторону и произнес: "Там наш главный гнойник, и лучше его не трогать, а то столько вони выйдет, что и сам не рад будешь…"

Но помнил Едигир другие отцовские слова: "Лучше один раз породниться, чем сто раз подраться". Хан Касим хоть и не показывал вида, но побаивался южных беков и мурз. Может, поэтому он отправил послов в далекую Московию к белому Ак-царю и предложил тому свою дружбу. Ак-царь успел завоевать и Астраханское, и Казанское ханства, и не было ему равных на этой земле.

Помнил Едигир, как вернулись от белого царя отцовские послы, а с ними бородатые светловолосые русские люди приехали. Долго о чем-то беседовали они с ханом Касимом, а вскоре и уехали, увозя на больших санях сундуки, полные собольих шкурок.

Хан Касим часто выходил на крутой иртышский обрыв и долго глядел на закат, куда уехали русские светловолосые люди. Он чего-то ждал, но, наверно, так и не дождался от белого царя. И умер, никого не посвятив в свои планы. А теперь Едигиру предстояло продолжать отцовское дело, если он сменит охотничьи угодья на ханский холм.

Ранним утром его разбудил Рябой Hyp, одетый в стальной панцирь, словно перед кровавой сечей. Едигир вышел из шатра и увидел, что вокруг городка собралось несколько боевых сотен, все при оружии и в доспехах. "Так вот о какой поддержке говорил ему вчера он…"- понял Едигир, и холодок пробежал по всему телу.

— Что ты решил? — без обиняков спросил Рябой Hyp.

— Если воины за меня, то я смогу продолжить дело отца.

— Воины за тебя, мой хан, — улыбнулся, показав кривые зубы, юзбаша, указывая рукой на сверкающие под утренним солнцем боевые доспехи сотен.

— Тогда будем ждать решения старейшин, — также ответил ему улыбкой Едигир.

Ближе к полудню на ханском холме собрались старейшины и все родичи покойного Касима. Пришли шаманы с тяжелыми бубнами и чинно уселись в сторонке, ожидая начала совета.

Соуз-хан, в цветастом восточном халате, в собольей шапке, сидел, окруженный южными беками и мурзами. Он единственный раз бросил высокомерный взгляд в сторону Едигира и что-то громко сказал своим сородичам. Те громко засмеялись, посмотрев на молодого ханского сына.