Донна Кросс: Иоанна – женщина на папском престоле

Джоанна радостно кивнула: это была любимая часть истории.

– Расскажи про Источник мудрости, – взмолилась она.

– Хотя Вотан был очень мудр, – пояснила мать, – он стремился к еще большей мудрости. Однажды Вотан пришел к Источнику мудрости, охраняемому великаном Мимиром, и тот спросил: «Какую цену ты заплатишь?» Вотан ответил, что любую. «Мудрость продается только в обмен на боль, – сказал Мимир. – Если желаешь испить из этого источника, отдай свой глаз».

– Вотан так и сделал, мама, да? Он правда так поступил? – спросила возбужденная Джоанна.

Мать кивнула.

– Это был трудный выбор. Вотан пожертвовал глазом и выпил воды из источника, А потом передал людям обретенную им мудрость.

Джоанна серьезно взглянула на мать.

– А ты, мама, тоже бы так сделала… чтобы стать мудрой и узнать про все на свете?

– Такой выбор совершают только боги, – Увидев настойчивый взгляд ребенка, Гудрун призналась. – Нет. Я бы очень испугалась.

– Я тоже, – задумчиво произнесла Джоанна. – Но мне бы очень хотелось узнать, что расскажет Источник.

Гудрун улыбнулась.

– Возможно, тебе не понравилось бы то, что ты узнала. Есть поговорка: «Сердце мудрого человека редко счастливо».

Джоанна кивнула, хотя ничего не поняла.

– А теперь расскажи про Дерево, – попросила она, крепче прижимаясь к матери.

Гудрун начала описывать Ирминсуль, волшебное дерево, которое росло в самой священной саксонской роще у источника реки Липпе. Ее народ молился возле него, пока Ирминсуль не срубили воины Карла.

– Дерево было очень красивое, – сказала мать. – И такое высокое, что никто не видел его верхушку. Оно…

Гудрин замолчала. Ощутив чье-то присутствие, Джоанна подняла голову: на пороге стоял отец.

Мать села на кровати.

– Муж мой, – произнесла она, – я ждала вас не ранее, чем через две недели.

Каноник не ответил. Взяв со стола возле двери восковую свечу, он подошел к очагу и поднес ее к тлеющим углям. Свеча загорелась.

– Ребенка напугала гроза, – нервно пояснила Гудрун. – Я хотела успокоить девочку безобидной сказкой.

– Безобидной! – голос каноника дрожал от гнева. – Ты называешь это богохульство безобидным? – Сделав два больших шага, он приблизился к кровати, поставил свечку и сдернул с жены и дочери одеяло. Джоанна лежала, обхватив мать руками и наполовину скрывшись под копной ее белокурых волос.

Каноник стоял в недоумении, глядя на распущенные волосы Гудрун, но вскоре гнев вернулся к нему.

– Как ты посмела! Я же настрого запретил! – схватив Гудрун, он начал стаскивать ее с кровати. – Языческая ведьма! – Джоанна теснее прижалась к матери. Лицо каноника потемнело. – Дитя, удались! – взревел он. Джоанна колебалась, разрываясь между страхом и желанием защитить мать.

Гудрун оттолкнула ее.

– Иди же. Быстрее!

Джоанна спрыгнула на пол и убежала. У двери она обернулась и увидела, как отец схватил мать за волосы, запрокинув ее голову назад, и заставил встать на колени. Джоанна побежала обратно, но замерла от ужаса, ибо отец достал из-за пояса свой длинный охотничий нож с рукояткой из кости.

– Forsachistu diabolae? – спросил он Гудрун на саксонском, едва слышным голосом. Она не ответила и каноник приставил к ее горлу нож. – Произнеси эти слова! – грозно воскликнул он.

– Ее forsacho allum diaboles, – испуганно пробормотала Гудрун. – Wuercum and wuordum, thumer ends woden ende saxnotes ende aleum…

Оцепенев от страха, Джоанна смотрела, как отец поднял волосы матери и полосонул по ним ножом: пряди посыпались на пол золотым потоком.

Зажав рот рукой, чтобы не разрыдаться, Джоанна повернулась и побежала.

В темноте ее кто-то схватил, и она пронзительно взвизгнула. Чудовищная рука! Девочка совсем забыла про нее! Джоанна отчаянно билась, колотя руку маленькими кулачками. Она сопротивляясь изо всех сил, но огромная рука крепко держала ее.

– Джоанна, Джоанна, все хорошо. Это же я!

Эти слова рассеяли ее страх. Это был Мэтью, десятилетний брат Джоанны, вернувшийся с отцом.

– Мы вернулись, перестань драться, Джоанна! Все хорошо. Это я. – Джоанна подняла руку, нащупала гладкий крест на груди Мэтью и с облегчением прижалась к брату.

Они сидели в темноте, слушая, как работает нож, срезая волосы матери. Внезапно мать вскрикнула от боли. Мэтью громко выругался, А из-под одеял на кровати раздалось всхлипывание их семилетнего брата Джона.

Наконец звук ножа затих. После короткой паузы каноник начал бормотать молитву. Джоанна почувствовала, что Мэтью успокоился. Все кончилось. Она обхватила его за шею и заплакала, а он обнял ее и стал тихонько укачивать.