Олег Зоберн - Автобиография Иисуса Христа

– А есть ли у нее муж? – спросил я спокойно, поочередно вглядываясь в их лица. – Может быть, это ты? Или ты?

– Еще чего!

– Кому нужна эта проститутка!

– Иди куда идешь, тебе говорят!

– Иасон, возьми камень потяжелее, твоим не убьешь и лягушку.

– Глупцы! – крикнул я. – Пророк Моисей повелел избивать камнями только тех женщин, которые изменили мужу. Как же вы исполните закон, если она не замужем?

– Она околдовала уважаемого человека, у которого есть жена и дети, – раздался голос надменного старого раввина. – Она вообще не из нашего города! И заслуживает смерти.

– Где этот человек? – спросил я.

– Его нет среди нас.

Я подумал, кем, интересно, является этот малодушный человек, и озвучил последний аргумент, пришедший мне на ум в ту минуту:

– Но ведь не силой она уложила его с собой в постель! А величием своей красоты! Так давайте гордиться тем, что эта прекрасная женщина вышла из дочерей Израилевых!

– Ты говоришь чепуху, Йесус!

– Пора кончать!

В этот момент я понял, что женщина обречена, и одновременно, как это бывает в момент отчаяния, соединенного с сильнейшим напряжением ума и духа, ко мне пришло решение:

– Хорошо, но тогда я первым брошу в нее камень! – крикнул я, выпучив глаза, и захохотал. – Это будет камень позора! Это будет страшный предсмертный позор! А потом она умрет! Вот увидите!

Они остолбенели, и никто не пытался остановить меня. Все зачарованно смотрели, как я подбежал к этой женщине, пнул ее сандалией в бок и крикнул:

– Встань на четвереньки, проклятая шлюха!

Она мгновенно повиновалась. Я задрал ее одежду, опустился на колени, высвободил свой зайин, который к этому времени уже был твердым, и начал торопливо совокупляться с ней. Я должен был спешить, пока кто-нибудь в толпе не сообразил, что к чему, и не оттащил меня. Я держал женщину за шею, пригнув к земле ее голову с пышными вьющимися волосами, которые разметались в пыли.

– Что вы стоите?! – раздался голос старика, который первым пришел в себя от увиденного. – Этот человек блудодей, надо избить и его!

Но эти люди уже не спешили сделать то, что намеревались, – они хотели досмотреть эротическую трагедию до конца, а потом уже покончить и с женщиной, и, возможно, со мной.

По моему лицу струился пот, заливая глаза, я хотел извергнуть семя как можно скорее, но никак не получалось. Я взглянул на толпу и сквозь пелену увидел, что передо мной замерло стадо: вместо ног были копыта, а вместо одежд – волосатые туши. Я слышал не голоса, а похотливое мычание.

Кто-то в толпе разжал ладонь и уронил на землю свой камень – и мне показалось, что этот камень упал с неба.

Женщина невольно стала двигаться мне навстречу, насаживаясь на мой зайин, и в этот момент я наконец исторг в нее семя. Я торжествовал – это была победа, достойная Гедеона [95].

Я встал и помог подняться женщине. Она дрожала от страха и возбуждения, ожидая смерти, но я знал, что в этот момент она родилась вновь. Я добился того, чего хотел.

– Мое семя в ней! – крикнул я. – Теперь вы не можете убить ее. Убив ее, вы убьете ее ребенка, и всех вас отдадут под суд.

Кто-то кинулся ко мне со словами «ах ты меси́т [96]проклятый!» и хотел ударить, но Андрей оттолкнул его, этот человек упал, и толпа сразу угомонилась, как будто неистовый дух, управлявший ею, отлетел прочь.

Я заметил, что молодой мужчина, которого назвали Иасоном, стоял зачарованный, с камнем в руке и приоткрытым ртом.

Первыми ушли те, кто был старше, а затем вся толпа двинулась к городу, как будто тот, кто подначивал ее к убийству, потерял сознание или уснул.

Ученики громко радовались этой развязке, а особенно Матфей, который устал за день и скорее хотел отдохнуть в городе.

Я взял женщину за подбородок и повернул к себе ее лицо, чтобы рассмотреть.

У нее было длинное и узкое смуглое лицо с тонким носом. Темно-синие глаза. На щеках и лбу кровоточили ссадины – ее уже успели поколотить, пока вели из города. На мочке правого уха тоже была кровь – кто-то вырвал из него серьгу. Слева серьга была на месте – серебряная, с зелеными камнями. На шее виднелась бледная борозда старого шрама.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Мария.

– Так зовут мою мать, мне не нравится это имя. Лучше я буду звать тебя Магдалиной, поскольку ты заново родилась возле этого города.

– Как тебе угодно.

– Я учитель и медик, а это мои ученики. Хочешь присоединиться к нам?

– С удовольствием… Зря я притащилась в Магдалу… Мне не советовали сюда ходить… Но ведь надо было заработать… А из Тиверии меня накануне изгнали.