Олег Зоберн - Автобиография Иисуса Христа

Настало утро пятого дня в пустыне. По голым холмам я пошел назад, к людям, нельзя было больше там задерживаться, я мог сойти с ума или попасть в плен к бедуинам, которые сделали бы из меня раба. Я мог просто настолько ослабнуть, что не нашел бы сил вернуться… Я мог стать добычей львов, которые появлялись в тех местах.

Конечно, мои люди искали бы меня, но нашли бы?

Что означало мое ночное видение? Сон ли это был? От которого не осталось и следа в пыли? Кто это безмолвное существо, раздутое, как утопленник? Оно не хотело причинить мне вреда и делало свое дело, только в интересах каких сил? Но мне кажется, это добрый знак. Может быть, это нельзя назвать истинным откровением, но и это неплохо. То, что делала эта белая, грациозно парящая мумия, напоминает… утверждение победы. Может быть, это торжество духа над плотью?

Солнце поднималось, тени от камней становились медленней и короче, повинуясь вечному ритму, который заставляет плясать все живое под неумолчную флейту смерти. Я шел на запад по бесплодной сухой земле, но раз в год даже там случается чудо: в те редкие дни весны, когда наверху близ Иерусалима идет дождь, пустыня преображается, из ущелий раздается гул жизни – бегут потоки воды и на короткое время все вокруг покрывается нежной зеленью.

Так когда-нибудь небеса отверзнутся, и мы, бродяги и возмутители душ, станем теми, кем являемся на самом деле. Мы обретем себя, и в нашу честь воскурят благовония. Мы есть у нас самих – и только в этом слава всех царств мира. Надо иметь хотя бы каплю, каплю решимости – и камни вокруг станут хлебами, а на иссохшем дереве дряхлой веры появятся белые и розовые цветы.

Когда я вернулся из пустыни, то узнал, что мой пылкий друг Иоанн, мутивший воды Иордана, взят под стражу по приказу царя Ирода и сидит в тюрьме крепости Махерон. Я опечалился, но надо отдать должное его гонителю – Ирод долго терпел. Зачем Иоанн публично обвинял царя в том, что тот совратил жену брата и женился на ней, отослав куда-то свою жену? Какое дело нам было до этих страстей? Ирод – слабый царь без настоящей власти, угнетенный зависимостью от Рима, да еще получила огласку история с его женщинами. Зачем Иоанн прицепился к нему? По всей Палестине каждый день происходило такое, что и подумать страшно, но гнев Господень через Иоанна был обращен на жалкого Ирода. Это было так же глупо, как нападать с мечом на петуха, который топтал своих кур.

Я бродил по Галилее, и все больше народа стекалось слушать меня. Каждое утро я встречал рассвет где-нибудь на уединенной вершине холма либо на утесе. Нет ничего лучше этих минут, когда воздух еще прохладен и солнце косыми неизбежными лучами призывает к ответу каждую птаху, каждого скорпиона, каждую мышь. Одно существо отвечает солнцу тем, что подыхает на камнях от жажды, другое – тем, что подставляет теплому свету свой бок. Это – язык, на котором все общаются с солнцем. В этом языке есть только три слова: жизнь, смерть и жертва, ведь египтяне режут баранов и гусей во славу солнцеликого Амона, таким образом беседуя с ним.

Но каждый мой рассвет на этих вершинах омрачала мысль, что и в этот день люди будут искать способ уязвить меня, добиться какой-то неистовой правды, кричать о божественных законах, о которых они знают не больше, чем свинья про эллинскую скульптуру, и при этом будут клеветать, лжесвидетельствовать, истреблять урожай соседа и поджигать его дом. Ради высших целей, конечно, в которые верят. Если собрать эти иллюзии вместе, можно уничтожить мир.

При этом я не считал преступлениями многое из того, что предписывают законы Рима. Например, измена государству. Что это? Что есть государство? Сады, долины и горы? Животные? Или люди? Но какие? Изменить можно только кому-то, нельзя изменить всем. Там, где трое или более собираются во имя справедливости, Бога нет, ведь любую толпу ведет за собой только безумие.

И если Бога нет, то, получается, там его нет вдвойне. А если Бог есть, он не безумен. Он часто беспощаден и циничен, ему нравится не оставлять шанса, но чертогом истинного безумия правят низшие демоны.

И можно ли верить закону из Таблиц, согласно которому младенец, отличившийся исключительным уродством, должен быть лишен жизни? Я сомневаюсь, потому что уродство – это случайность, которая допущена Богом. Кто знает, быть может, младенец, имеющий по шесть пальцев на каждой руке, когда-нибудь вызволит свой народ из рабства. Меч справедливости рука с шестью пальцами будет держать крепче.