Эльдар Саттаров - Чао, Вьетнам

– Цвет какой-то странный, – пробормотал Чай. – Это говядина или свинина?

– Это человечина, брат, – ответил капрал. Чай кисло улыбнулся. – Очень вкусная, тебе понравится. Свежая.

– Свежая?

– Да вот вчера коммуниста убили, ищем, кому продать, мы же знаем, что в деревнях голод. – Он пошарил рукой по палубе и поднял за волосы голову убитого партизана. Его залитое кровью лицо словно бы до сих пор морщилось и скалилось от боли в агонии. – Нашли вас, так что, считай, вам повезло.

– Да уж. Мы не едим человечину, брат.

– Съедите вы его или нет, дело ваше, а мясо вы у нас купите, – отрезал капрал.

Тяжело вздохнув, дядя Чай вытащил деньги и рассчитался не торгуясь. Они вывалили останки на плот и туда же швырнули голову.

Как только они, довольно хохоча, удалились, дядя Чай причалил к берегу. С помощью весла, ножа и собственных рук мы вырыли во влажной земле неглубокую могилу для убитого. Перед тем как продолжить наш путь, мы почтили его память минутой молчания. Чай торжественно поднял над головой левый кулак.

– Спи спокойно, товарищ, ты будешь отмщен, – едва слышно проронил он, и слова его поглотил прожорливый мрак.

Утром мы причалили на окраине города Кантхо. Во дворе одной из портовых лавочек позавтракали супом фо бо с рисовой лапшой. Пока мы прогуливались по набережной в ожидании междугородного автобуса, дядя Чай объяснил, что мы миновали Седьмую зону, самую опасную из всех, и вот-вот переправимся в элитную Восьмую, где находится командование партизанских войск Южного Вьетнама. На автовокзале мы без проблем купили билет до Лонгшуэна и беспрепятственно покатили в полупустом автобусе по шоссе регионального значения. Мы выезжали из города как раз мимо завода дяди Нама – предприятие выглядело заброшенным. После черты города за окнами потянулись необъятные рисовые плантации, их патрулировали вооруженные винчестерами охранники на лошадях. Я подумал, что если бы мы случайно забрели на эту территорию, они скорее всего запросто убили бы нас, приняв за расхитителей риса-падди. В отдалении показалась роскошная трехэтажная вилла, выстроенная полукружием, в версальском стиле, за которой находилось семейное кладбище с причудливыми мавзолеями из рыжего кирпича в кхмерском духе. Дядя Чай пихнул меня локтем в бок и подмигнул.

– А ты знаешь, кому принадлежат эти земли и этот замок? – спросил он. Я покачал головой. – Нет?! Тебе! Это владения твоей матери.

Так вот куда хотел нас отвезти дядя Нам, когда Сайгон был охвачен боями! Впрочем, сомневаюсь, что нам бы удалось сюда прорваться.

– Значит, после революции они будут принадлежать народу, – ответил я.

Чай, слегка оторопев от моего ответа, тем не менее счел нужным согласно закивать головой.

Сойдя в Лонгшуэне под вечер, мы, как и в Сайгоне, незаметно присоединились к разбредавшимся по домам крестьянам из близлежащих деревень. Здесь, конечно же, не было такого большого потока, но люди выглядели менее измотанными и разговаривали веселее. Мы проходили очередную деревню, когда послышались крики: «Ловцы креветок! Ловцы креветок!» Потом прямо у нас на пути выросла возбужденная толпа, в которую все вливались и вливались выбегающие из домов крестьяне. В центре толпы крепкие мужики вели за шиворот безоружного араба в форме Иностранного легиона и тщедушного вьетнамца в шарфике с цветами французского триколора. Их руки были связаны за спиной. Их довели до моста, крича: «Эй вы, наловите нам креветок побольше да пожирнее!» Чай потянул меня за рукав, и мы зашагали в сторону темневших впереди зарослей.

– Дядя Чай, а что происходит? – спросил я.

– Ничего особенного. Поймали одного палача и одного стукача. Сами виноваты. Нечего было шляться, где не следует. В Восьмой зоне рулим мы, и все жители это знают.

Я оглянулся. Несчастной парочке уже связали ноги и, повесив на шею по валуну, пинками столкнули в реку. После этого толпа крестьян мгновенно рассосалась, пожалуй быстрее, чем успели успокоиться круги на воде.

Мы тем временем уже скрылись в джунглях, где ненасытный мрак поспешно отвоевывал себе пространство у последних, слабых лучей солнца, уходившего за край света. По пути то слева, то справа невидимые люди спрашивали у нас из темноты пароль, на который мы давали свой отзыв. Наконец мы выбрели на полную людей полянку, приветливо залитую светом костров. У одного из костров на пледе, расстеленном на земле, сидела, обняв колени и задумчиво глядя в огонь, красивая женщина в маскировочной одежде. Моя мама. Я бросился было к ней на шею, но она мягко отстранила меня: