Антонин Ладинский - Когда пал Херсонес

Владимир продолжал разговор с сыном:

— Слышал, книжному чтению посвящаешь многие дни?

Ярослав опустил глаза и ничего не ответил.

— Какую книжицу читаешь?

— «Сказание о Вавилонском царстве».

— Не приходилось читать. Почитай нам немного. Пусть патрикий послушает тебя.

Ярослав в смущении смотрел в сторону.

— Что же ты не исполняешь волю отца? — резко обратился к мальчику Добрыня.

Ярослав вздрогнул, стал перебирать худенькими, детскими пальцами книгу, раскрыл ее и, откашлявшись, прочел высоким, неустановившимся голосом, нарочито отделяя одно слово от другого, первую страницу:

— «Бысть в царстве Вавилонском царь Аксеркс, славою и величеством превыше многих великих царей. Много лет в Вавилоне процарствовав, имел он в сердце своем такое правило: аще у кого у вельможи увидит одеяние красивое или у убогого рубище, то велел тех людей в лес изгонять, растущий в дванадесяти поприщах от града…»

Владимир напряженно слушал, подпирая рукой голову. Он воспринимал чтение всем своим существом, потому что я видел в его глазах жадное внимание. Ярослав читал медленно, спотыкаясь на некоторых словах, но эти слова рождали здесь странные и не похожие на русскую жизнь образы.

— «Пусть там живут, — рек царь, — а если помрут, то кому печаль?» Но родственники изгнанников приносили в лес еду для своих близких и клали ее на пнях. И вот умер однажды царь Аксеркс. Услышав об этом, живущие в лесу захотели вернуться в град и в пути обрели под деревом младенца, коего питала своим млеком коза, а на дереве сидела вещая сова…»

— Какие бывают чудеса на земле! — не выдержал князь и доверчиво искал взглядом сочувствия у меня.

Но мальчик, сам уже увлеченный чтением, с нежным румянцем на щеках от волнения, продолжал:

— «И нарекли младенцу имя Навуходоносор, ибо его нашли, и был тот младенец ликом как лев…»

При этих словах Рогнеда вернулась в горницу, все такая же суровая и печальная, и, прервав чтение, Владимир сказал сыну:

— Оставь нас.

Мальчик растерянно опустил книгу, испытующе посмотрел на отца и на мать, задержался на мгновение, но не произнес ни слова и тихо вышел, осторожно притворив за собою дверь, окованную железными разводами.

Владимир помолчал некоторое время и сказал:

— Рогнеда, слышала, что случилось на Руси?

— Все слышали.

— Большие перемены произошли на Руси.

— Может быть, и так.

— Трудно тебе это понять, Рогнеда.

— Тогда зачем ты говоришь мне об этом?

— Говорю потому, что новый век настал на Руси и жизнь наша переменилась.

— А я так мыслю, что все так же девушки поют на Руси, пахарь возделывает ниву и солнце всходит и заходит над миром.

— Солнце всходит и заходит. Но жизнь стала другой, и теперь и нам с тобой надо жить по-иному.

— В чем же перемена?

Рогнеда стояла перед мужем, скрестив руки на высокой груди. Она была уже не молода и все же сумела каким-то чудом сохранить блеск в глазах, золотистость волос и нежность щек. Косы ее были закручены вокруг головы. Взгляд ее глаз разил теперь, как холодная сталь.

Владимир повторил, точно не находя других слов:

— Люди стали другими и будут жить по-иному. Христианин имеет одну жену…

Но он не успел закончить фразу. Рогнеда подошла к нему и оперлась руками о стол.

— Чего ты хочешь от меня? Зачем ты пришел мучить меня и этих людей привел? Я жила спокойно, а ты явился — и мой покой исчез. Хочешь хвалиться передо мною твоей царицей? Грека привел в свидетели? Чтобы он засвидетельствовал твоей красавице, что я уже не жена тебе больше? Для этого привел его в мой дом?

Разгневанная женщина вызывающе смотрела на князя. Очевидно, она отгадала затаенные мысли Владимира, потому что он произнес растерянно:

— Язык твой как нож. Но я хочу нечто сказать тебе.

— Тогда говори.

— Ты истину сказала. Анна должна знать, что я оставил все старое. Патрикий скажет ей об этом. Царица поможет мне в моем трудном предприятии. Одно ее присутствие рядом со мной служит мне поддержкой. Я не хочу ссориться с ее братьями, греческими царями. У меня большие планы. Но твоя красота беспокоит Анну. Поэтому возьми себе в мужья кого-нибудь из моих знатных и богатых воинов, и тогда мы расстанемся с тобой как друзья.

Рогнеда надменно закинула голову.

— Я тоже была царицей и не хочу быть рабой.

— Твоя воля, — сказал со вздохом князь.

Отворилась дверь, и отроки стали вносить яства. Но обед был скучный, никто за едой не сказал ни слова, и мне самому кусок не лез в горло. После обеда Владимир прилег в соседней горнице. Воспользовавшись его сном, пришла Рогнеда и смотрела на спящего. Потом подняла нож, который она прятала за спиной, и хотела ударить князя в сердце, но он проснулся, так как сон у него был чуткий, и отвел руку обезумевшей женщины.