Диомед охотно сложил бы с себя почетное звание архонта, связанное с расходами и неприятностями, но римские власти бдительно следили за тем, чтобы граждане не уклонялись от исполнения общественных обязанностей. В Томах рассказывали, что его дед, выходец из Никомедии, был бедным человеком, но неустанным трудом скопил некоторую сумму денег и открыл хлебную торговлю. Отец Диомеда, обладавший бессердечием корыстолюбца, в один урожайный год скупил огромные запасы пшеницы и припрятал хлеб в каменных житницах, а когда соседнюю Дакию вскоре посетил ужасный голод и люди платили там за меру пшеницы бешеные деньги, продал зерно и сделался одним из самых богатых людей в Томах.
О его богатстве стало известно не только правителю провинции, но и в самом Риме, где хлеботорговца за известную мзду внесли в списки сословия всадников, хотя надо сказать, что этот невежественный человек не только писал, но и говорил по-гречески с ошибками и почти не знал латыни. Его богатство унаследовал Диомед, у которого мой отец служил смотрителем торговых складов.
Римляне стали спускаться по тропе в город, и она была достаточно широкой, чтобы Диомед мог идти с Аврелием почти рядом, а мы все следовали за ними. Я слышал, как новый куратор сказал вежливо:
— Вижу, что ваш город благоустроен.
— Благоустроен, но обеднел, — жаловался Диомед.
— Однако весьма красиво расположен.
— Но разорен.
— Почему? — подозрительно склонил голову набок вестник, как бы для того, чтобы лучше слушать ответ Диомеда, очевидно уловив в его словах нечто предосудительное и даже недозволенное. Ведь всем было известно, что провинции процветали и со всех сторон неслись к августу благодарения, а тут чувствовалось явное выражение неудовольствия.
— Почему разорен? — повторил вопрос Аврелий.
— Многое пришлось восстанавливать после нашествия костобоков, в царствование блаженной памяти Марка-Аврелия, когда город весьма пострадал. А кроме того, торговля в Томах клонится к упадку, корабли все реже и реже посещают наш порт.
— Со времени нашествия уже прошло около сорока лет!
— Сорок лет. Но это племя не оставило в городе камня на камне. Они поклоняются богу грозы и все разрушают.
— Тацит называл их венетами, — произнес с вежливой улыбкой человек, несший чернильницу и пожелавший принять участие в разговоре.
— Этого я не знаю, — вздохнул Диомед, — но они совершенно разорили провинцию.
— Однако мне известно, что вы даже чеканите свою собственную монету.
— Медные оболы. На такой обол можно купить только ячменную лепешку или вязанку хвороста для очага.
Диомед вынул из кожаного мешочка несколько монет с изображением колоса и показал их на ладони римскому посланцу.
— В чем же причина оскудения?
— Мы живем среди вечной тревоги.
— Ты говоришь о положении на границе?
— Ты угадал. Варвары на сарматской границе до того потеряли страх перед римским оружием, что осмеливаются нападать на пограничные селения, угоняют скот, а жителей часто уводят в плен. Повсюду теперь свирепствуют грабители, и передвижение по дорогам стало небезопасным.
Римлянин был явно недоволен беседой. Он поморщился и стал задумчиво крутить в пальцах завитки великолепной бороды. Еще с тех пор, когда августом был в Риме Септимий Север, вошло в обычай носить такие пышные бороды, хотя за ними часто ничего не скрывалось, кроме пустого тщеславия. Римлянин сказал недовольным тоном:
— Благочестивый август печется о вас, как о своих детях.
— Охотно верю тебе, — поспешил согласиться Диомед.
— Но не допустит крамольных мыслей.
— Как же нам поступить?
— Вам самим следует позаботиться о том, чтобы надлежащим образом починить пришедшие в ветхость городские стены, как это уже сделали некоторые города в северных провинциях.
— К сожалению, город не имеет средств для такого строительства.
— Средства надо изыскать. Разве у вас нет богатых людей, которые своим рвением к пользе государства…
Диомед закашлялся.
— Что с тобой? Поперхнулся? — спросил римлянин в недоумении.
— Соринка попала в горло.
— Это бывает. В таком случае полезно постучать кулаком по спине. Тогда кашель пройдет.
— Спасибо, все уже хорошо.
— Так вот, — продолжал Аврелий, сгибая персты в кулак перед своей пышной, бородой, — у вас все есть. Амфитеатр и цирк. Вы даже устраивали недавно гладиаторские игры? Так ли это?
— Так.
— Или взгляни на этот акведук. Наверное, он доставляет вам с гор прекрасную питьевую воду?
Читать дальше