Жорж Бордонов - Огненный пес

Он произнес эти слова с некоторым вызовом, но тем не менее в голосе его ощущалась такая грусть, что даже толстокожий мэр ощутил это. Впрочем, что толку: ни утешить этого непонятного ему человека, ни тем более ободрить его он все равно не мог.

После полудня господин де Катрелис возвращался домой. Сан-Шагрен ехал рядом с ним, стремя в стремя.

Небо было ясным, и солнце ястребом парило в вышине. Казалось, лес приукрасили специально в честь господина де Катрелиса. И он, не сдерживая на этот раз своих чувств и не давая воли иронии, наслаждался красотой природы. Потрескивали под копытами Жемчужины соцветия ледяных бриллиантов, и эти звуки наполняли его сердце радостью. На горизонте отчетливо выступала каждая деталь, и вместе с тем весь горизонт растворялся в еле различимой дымке. Подобное чудо можно видеть еще только на картинах Брейгеля, объединяющих в одно целое атмосферу и предметный мир.

Сан-Шагрен что-то говорил ему, но он почти не слушал его. Заснеженная дорога быстро неслась им навстречу, причудливые нагромождения снежных сугробов на скалах вдоль дороги образовывали над головами всадников почти замкнутые своды, перекрещивающиеся нервюры, словно в какой-нибудь фантастической часовне. Снег, как юный влюбленный свою подружку, осыпал их лица и губы поцелуями, источающими свежесть. Душевный подъем, который он ощущал, был столь велик, что это безотчетно удивляло и даже немного беспокоило его. Он даже стал благодарить волка за то, что тот привел его в эти места, где ему стало так радостно и покойно, и начал мысленный диалог с Врагом:

«Просыпайся, старый приятель. Я уже здесь. Я убью тебя завтра или послезавтра, но, ты не поверишь, тем не менее, навсегда останусь благодарен тебе. Ты знаешь, волк, что мы с тобой похожи друг на друга? Мы оба принадлежим к уходящему поколению, оба из той породы, которая должна исчезнуть. Земля даст новую поросль, других животных, других людей, непохожих на нас. Никому больше не нужны закованные в латы сеньоры, сидящие в своих замках с бойницами, и волки, воющие в лесах, тоже не требуются. Мы — часть прошлого, уже мертвого. Мы пережили самих себя, и ты, и я, можно сказать, что мы приговорены. Ну и что за важность, что мы исчезнем? Мы оба прожили замечательную по-своему жизнь, были в ней свои радости, недоступные пониманию всяких посредственностей. Ошиблись мы только в одном — когда посчитали, что это будет длиться вечно. Подобные тебе погибнут в ближайшие годы от отравы. Подобные мне — от разорения. Пойми, в этом нет никакой трагедии, потому что так и должно быть. Итак ты видишь, старый волк, что мы сошлись лицом к лицу, чтобы исполнить вдвоем нашу одну на двоих роль, сыграть дуэтом. Значит, я нападаю, ты защищаешься, ты начинаешь сопротивляться, а я тебя закалываю кинжалом. А затем… Ты меня понимаешь: что помешает воде течь? Разве остановишь смену времен года? Я рад, что именно мне выпал шанс сразиться с тобой. Ты такой храбрый, опытный и умный. Все другие, конечно, никогда не смогли бы перехитрить тебя. О! Я понимаю, с каким нетерпением ты ждал именно меня. Итак, если ты хочешь, чтобы это произошло, начнем нашу игру».

Дубравы, островки сосен, заросли орешника, муравейники кустов, обсыпанные снегом, безмолвствовали. Одни лишь маленькие птички прыгали среди ветвей папоротника и кустов вереска на скрюченных от мороза лапках, пересекали, трепеща окоченевшими крылышками, пустынные тропинки. Да белки, высунув свои забавные головки из недр дупел, подставляли их под солнечные лучи.

Перед самым рассветом пошел снег, но не такой сильный, как предполагал волк. Его следы на снегу остались очень хорошо видны. Доезжачий показал на них своему хозяину, и около старого одинокого вяза господин де Катрелис спустился с лошади. Корни этого дерева, как известно, внешне напоминают свернувшихся клубком гадюк. Но гадюк гигантских, их зеленоватые кольца переплелись и наполовину спрятались под серой с золотыми заплатами корой. След волка вокруг этих корней, был четок и глубок. Он напоминал цветок лилии с герба господина де Катрелиса с острием пики в середине и с двумя загнутыми лепестками! Это сходство поразило старика и вновь наполнило его странным, диким воодушевлением. Он сказал Сан-Шагрену:

— Нельзя терять ни минуты. Раздобудь где-нибудь немедленно упитанную овцу и приведи ее сюда. Наш приятель в хорошей форме, даже слишком хорошей. Надо его нагрузить, иначе нам никогда этого умника не взять.