Жорж Бордонов - Огненный пес

— Нарушение правил охоты еще не преступление, оно не может запятнать честь человека.

— Вы признаете, однако же, тем самым, что совершили нарушение?

— Я признаю правдой рассказанное этими двумя славными малыми (и он пальцем указал на сторожей охотничьих угодий), которые попусту болтались на перепутье Понтю в Бросельянде.

— Теперь этот лес носит название Пэмпонт.

— Старое мне больше по вкусу, как и наши добрые старые лье вместо километров.

— И охота как ваша исключительная привилегия?

Господин де Катрелис посмотрел на прокурора. Несколько секунд их взгляды противостояли друг другу. Дело принимало скверный оборот. Судья снова постучал пальцами и сказал:

— Хорошо, вы можете объясниться, господин де Катрелис. И успокойтесь, суд вовсе не враждебно настроен по отношению к вам, но существует порядок…

— Я совершенно не нуждаюсь в успокоении. Хотя я живу в лесу и достаточно далеко от других людей, но привык не бояться никого и ничего. Что же касается намерений суда по отношению ко мне, мне это совершенно безразлично.

— Неужели?

— Поистине, господа. Повторяю: я убил две тысячи волков в Бросельянде и на песчаных равнинах Ланво. Таким образом, удовлетворяя свою страсть к охоте, я делал это на благо ближнего своего.

— Две тысячи волков! — удивился прокурор. — Это звучит, но кто это может подтвердить? Свидетелей нет. Муниципальная магистратура, где вы просили засвидетельствовать ваши охотничьи успехи, не сочла нужным сделать это.

— Приходите ко мне на мельницу, и вы убедитесь сами, что к дверям конюшни и гумна прибиты правые передние лапы двух тысяч волков…

— То, что неоспоримо засвидетельствовано по данному делу показаниями сторожей господина де Гетта, так это факт вашей охоты на чужой земле без разрешения. Это то, что…

Судья перебил прокурора:

— Господин де Катрелис, отвечайте по существу разбирательства. Вначале нам надо уточнить дату рассматриваемого происшествия.

— Это было девятнадцатого сентября. Я настиг этого волка почти на берегу ручья Аффа, на моей охотничьей территории. Разве не знаете вы, что трехлетний волк может без труда покрыть пятьдесят и более лье за один день? Это меня и вовлекло в прогулку. Ведь ничто не мешает волку убежать на участок моего соседа. Неужели вы считаете, что возможно остановить свору, когда она летит сломя голову и уже почти настигает цель?..

Его взгляд был полон удивительного огня. Столь же пылким был и голос. Жесты стали властно-красноречивыми.

— Но он же затевает тяжбу! — проскрипел прокурор. — Пусть говорит только по существу!

— …Волк, слишком отъевшийся, задыхался. Накануне я подложил ему барана, специально для того, чтобы он наелся до отвала и отяжелел. Итак, у него уже появились все признаки усталости, он почти позволил собакам догнать его и вцепиться в его шкуру. Я был вынужден несколько раз огреть его кнутом, чтобы заставить бежать быстрее, отдавая последние силы. Потом я встретил этих двоих, которые хотели остановить охоту, потому что я был во владениях господина де Гетта. Какое издевательство!

— И что же вы тогда сделали?

— Я погладил бока Жемчужины шпорами. Жемчужина — это моя кобыла.

— Таким образом, вы не отрицаете фактов?

— Я отрицаю, что нарушил закон. Я имел право.

— Но какое, господин де Катрелис?

— Право преследовать. Оно мне принадлежит без каких-нибудь ограничений, тем более что я истребляю вредных хищников.

— Вы можете занять свое место.

Господин де Катрелис пожал плечами, вернулся на свое место и сел между пьяницей и браконьером. Все время, пока адвокаты говорили в защиту, а прокурор требовал наказания, его длинные пальцы теребили бороду, а сам он смотрел поверх судей и поверх «Правосудия, преследующего Преступление», на большое распятие, нависавшее над залом. Казалось, он говорил Христу: «А ты, что ты здесь делаешь? Ну что ты здесь делаешь?»

В конце концов суд принял весьма гуманное решение — хотя и признал маркиза виновным, но приговорил его к одному франку штрафа и оплате судебных издержек. Когда судья огласил приговор, господин де Катрелис воскликнул:

— Тысяча благодарностей, господа! Теперь, когда крестьянин придет ко мне, чтобы искать защиты от волка, я пошлю его к вам, поскольку вы своим мудрым решением высказались против уничтожения этих вредителей! Ваш покорный слуга, господа!

Он надел свою тростниковую шапочку и вышел.

Прежде чем отправиться в лес, он зашел на постоялый двор «Пегая лошадь». Трактирщик Аро был его старинным знакомым. Частенько, когда на охоте жажда я голод начинали мучить его или ночь заставала врасплох, он находил приют у Аро. Типа, подобного этому, невозможно было сыскать и в самых отдаленных уголках провинции: в услужливости он доходил до грубой лести и даже бестактности, в болтливости — до наглости, легко путал любезность с фамильярностью, привечал порок и одновременно был готов донести на всякого, кто был порочен, скрывал тайных любовников и сообщал о них обманутым мужьям, помогал ворам и дружил с жандармами. Страстно желал знать все и обо всех, и как можно быстрее; он готов был наплести любых небылиц с три короба, лишь бы вкрасться человеку в доверие и для этого, по выражению господина де Катрелиса, «врал как сивый мерин». Однако, возможно, потому, что эта, доведенная до своего рода совершенства, низость блестяще подтверждала некие теоретические построения нашего героя, Аро забавлял его. Вполне вероятно также, еще и потому, что этот шут, рассказывая о неудачах других охотников, подвижной мимикой, хихиканьем, выражением глаз весьма напоминал Фигаро.