Карин Эссекс - Клеопатра

Клеопатра осталась сидеть на полу, в отчаянии призывая отца вернуться.

— Прекрати ныть! — взвизгнула Береника. — Никто не поймет, что ты там лопочешь, дурочка!

Но Клеопатра не унималась, ей страстно хотелось, чтобы отец вернулся, чтобы взял ее на колени и прижал к себе. Береника встала над младшей сестрой. Ее высокие стройные ноги казались малышке двумя молодыми деревцами. Она раздавила сверчка сандалией и ушла, оставив Клеопатру с немым ужасом смотреть на жалкие останки бедного насекомого.

Теа усадила царя на ложе, устеленное пушистыми шкурами убитых животных.

— Я уже женщина, отец, — сказала она. — Разреши мне унять твою боль.

Теа распахнула белый хитон и позволила ткани соскользнуть с плеч. Авлет посмотрел в широко распахнутые глаза приемной дочери, так похожие на глаза его жены, и на темные соски, венчающие груди девушки. Царь потянулся и положил ладони на эти мягкие округлые холмы. Перед ним стояла живая земная женщина, похожая и одновременно не похожая на его небесную супругу. Он посадил трепещущую девушку на колени и закрыл глаза, позволяя ее горячим губам стереть память и наполнить его сердце покоем.

На следующее утро царь приказал подать завтрак на двоих. Теа возлежала на пушистых шкурах леопардов, львов, медведей и — самой мягкой — пантеры. Юная женщина тонула в роскошной груде дорогих мехов, ее окутывал крепкий и пряный аромат мускуса. Авлет встал с постели и отправился принимать ванну. Теа казалась сама себе Афродитой, разделившей ложе со смертным юношей Анхизом в шалаше, под гудение кружащихся над ними пчел. Конечно, пчел здесь не было, но голова девушки шла кругом и гудела. Лишь вчера она сокрушалась о своей горькой участи, а сегодня проснулась возлюбленной царя.

Когда он впервые, без единого слова, лег сверху, Теа почудилось, что сейчас его большое сильное тело раздавит ее. Утром Теа застала царя врасплох и опередила его, взобравшись на него сверху. Девушка страстно занималась любовью, невзирая на жжение внизу живота. Эту уловку она переняла от своей матери. Однажды Теа слышала, как Трифена жаловалась доверенной служанке на то, что Авлет слишком огромен для нее, и рабыня дала ей один совет: «Проснись пораньше, возьми его жезл в рот и укрепи его, а затем быстро оседлай мужа. Он примет подчиненную позу и уже не станет наваливаться на тебя». Трифена, как и ее дочь, отличалась хрупким сложением и с трудом выносила тяжесть своего супруга.

О ней пойдут пересуды? Ну и что с того? Теа верила в свою звезду. Она стала нужна царю, заняв место матери в его глазах, утешив его после смерти жены. И всем при дворе придется смириться с этим.

Когда ближе к полудню растрепанная Теа вышла из покоев царя, ее уже поджидала свора престарелых тетушек Трифены. Как свойственно только отцветшим женщинам, они ядовито и бесстрашно потребовали у девушки отчета — что она делала в спальне супруга своей матери.

— Я утешала царя, — отрезала Теа, отстраняя старух, и неторопливо спустилась по лестнице.

— Поспешила занять опустевшее место, дорогуша? — съязвила одна старая карга, когда девушка поравнялась с ней.

— Измарала кровью шкуры на царском ложе, милочка? — подхватила другая.

— Пропащая душа! Дочь Клеопатры Трифены стала царской шлюхой!

— Шлюха мужа своей матери!

— Наложница! Оденьте ее, как положено.

— Позор! Кому она теперь нужна?

Они ждали, что Теа обернется и начнет оправдываться, отвечать на упреки и обвинения, искать их поддержки. Но девушка, не обращая внимания на шепот и шипение, продолжала спускаться в главный зал.

— Твоя мать мертва. Она умерла час назад.

Теа даже не замедлила шаг. Старухи смотрели в спину девушке, которая спокойно уходила прочь, навстречу своему будущему. А потом, обескураженные ее спокойствием, они робко постучали в дверь, чтобы сообщить царю о смерти его супруги.

— Клеопатра, теперь ты должна называть меня мамой, — сказала Теа, обращаясь к маленькой царевне.

Девочка наблюдала, как старшая швея помогает Беренике облачаться в праздничное голубое платье. Богато украшенное одеяние окутало фигурку царевны, драгоценные камни ярко горели на великолепной ткани, словно зимние звезды на ясном ночном небе.

— Моя мать умерла, — ответила Клеопатра на чистом греческом, без малейшего акцента. — Она умерла пять месяцев назад. И погребена в царской гробнице у храма Исиды.

На это утро была назначена свадьба. Траур по усопшей царице носили недолго, недолго до неприличия. И теперь черные одежды сменились пышными праздничными нарядами, поражающими роскошью. Их достали из гардеробов, подновили по случаю торжества и заново украсили.