Анатолий Корольченко - Атаман Платов

Наполеон вынудил Павла принять этот план. Когда решался вопрос, кто должен вести казаков, мнения сошлись на одном: Платов. Вот потому-то и последовало его срочное освобождение и вызов к императору.

— Так вот, генерал, — завершил разговор Павел. — Через три дня ты должен мчаться на Дон. Там подымай всех казаков. Всех, кто может сесть на коня: и старого и младого. Орлову же завтра будет направлена депеша, чтобы он оказал тебе всеми мерами поддержку и помощь. С Дона направляй казаков по мере готовности к Оренбургу. И сам туда направляйся в числе первых. Ну а потом получишь все указания чрез мои грамоты.

Матвей Иванович вышел из кабинета сам не свой. Еще днем он сидел в сырой и дымной темнице, теперь шел по сверкающему дворцу от самого императора. Поистине судьба всесильна, и неисповедимы ее повороты. В волнении свернул куда-то, заплутал, хотел выбраться назад и сбился с пути окончательно. Спасибо, повстречался слуга. Он помог добраться до выхода.

Лишь надев шинель, Матвей Иванович подумал: куда же теперь ему идти? Не в крепость же! Да и в кармане ни гроша.

— Послушай, служивый, — обратился он к стоявшему у дверей швейцару. — А где можно переспать?

Тот окинул его удивленным взглядом:

— Здесь, ваше превосходительство, спать негде. Ведь императорский дворец…

— Мне это известно. Я сам только от его величества, спрашиваю, где в городе можно переспать? — Человек смотрел по-прежнему не без удивления. — Я прискакал с Дона, в Петербурге квартиры нет, — пояснил Матвей Иванович.

— А-а… Теперь понял. — Швейцар улыбнулся. — В городе есть гостиница Демута, в ней нумера. Там и переспите.

— Ах, да! И еще… — Матвей Иванович огляделся и тоном заговорщика продолжил: — Уважь взаймы хотя бы целковый! Назавтра верну, крест святой!

Швейцар выпучил на генерала глаза. Такого он еще не встречал и не слышал, чтобы генерал просил у слуги денег.

— Да не бойся, служивый, не обману. А если что, знай, что Платов мое имя. Слыхал небось?

— Вы — Платов? Как же не слыхал, ваше превосходительство! О вас столько-то разговоров. Вот, пожалуйте, берите. Сейчас и провожатого дам.

Матвей Иванович сунул смятую бумажку в карман. Руки наткнулись на усыпанную бриллиантами табакерку. Цена этой вещицы была столь велика, что стоила, вероятно, гостиницы, в которой предстояло ночевать. Он вздохнул и подумал: «Из дворца да в гостиницу. Однако ж не в темницу…»

Через три дня он выехал в Черкасск.

Матвей Иванович находился еще в пути, а на Дону уже ожидали его приезда. В поступивших из Петербурга грамотах сообщалось о предстоящем походе, о сборах, о начальниках. Во главе похода назначался атаман Орлов, Платов командовал авангардом. К тому же по высочайшему указу он награждался командорским крестом ордена святого Иоанна Иерусалимского. Все наветы, таким образом, от Платова отметались. Впрочем, знавшие его казаки не верили в них.

И вот 27 февраля после торжественной литургии в городе Черкасске был отслужен на площади напутственный молебен, и длинная колонна начала свой путь в неведомую Индию. Всего вышло сорок один полк или 23 тысячи человек с двумя ротами конной артиллерии, в которых было 24 пушки. Из крепости святого Димитрия Ростовского были отпущены для них ядра. Шли четырьмя отрядами. Авангардом, в который входило тринадцать полков, командовал Матвей Иванович Платов.

За полками на много верст по разбитой дороге тянулись обозы с провиантом и фуражом. Полковые начальники и есаулы-сотенные торопили людей, чтобы успеть до ледохода переправиться через Волгу. В тот год в Поволжье случился неурожай, и полки шли по голодной местности, где люди пухли с голода и вымирали целые деревни.

На исходе 23 марта отряд Платова, углубившись в Оренбургские степи, достиг небольшого степного хутора с десятком обветшалых домишек. Переход был особенно трудным. С утра ударил мороз, задул сухой и острый ветер, а потом пошел снег и завьюжило, словно в январское ненастье.

Матвей Иванович собирался ужинать, когда в избу вошло пять или шесть казаков. Молча потоптались у дверей, обивая с сапог налипший снег, сдернули лохматые папахи.

— Проходите к столу, станичники, повечерим, — Матвей Иванович почувствовал недоброе.

— Спасибо, — сумрачно ответил бородач. — Мы не вечерить пришли. Погутарить надо.

— Да-да, погутарить. Высказать сумления наши, — поддержали остальные.

— Ну, а коль гутарить, все равно садитесь.

Бородач и остальные нерешительно приблизились.