Александр Кравчук: Галерея римских императоров. Доминат

Постановляем при этом: если кто вопреки данному эдикту осмелится его нарушить, тот приговаривается к смертной казни. Это вовсе не слишком строгая мера, ведь смерти легко избежать, достаточно лишь следовать закону. Кары не избежит также и тот, кто, располагая нужными для жизни людей продуктами или другими товарами, попытается скрыть их по оглашении эдикта. В таком случае наказание должно быть даже еще более строгим, поскольку уменьшение товаров на рынке является более тяжелым преступлением, чем само нарушение эдикта.

Мы взываем к совести всех, дабы с должным послушанием выполняли наше постановление на благо всех граждан. Ведь оно ставит целью оказание помощи не отдельным городам, народам и провинциям, но всему миру, во вред которому иной раз действует небольшая горстка жаждущих наживы негодяев; горсточку этих любителей наживы не насытит и не удовлетворит никакое приобретенное богатство, им все будет мало, и они ни на чем не остановятся».

После этого отеческого поучения следует длинный список товаров и услуг, максимальные цены и оплаты в денариях. В данном случае речь идет об условной расчетной единице, а не об общепринятом платежном средстве, впрочем, очень небольшой стоимости. Со времен Аврелиана мы часто встречаем «нуммус», маленькую бронзовую монетку с капелькой серебра, которая номинально соответствует пяти денариям. Сам Диоклетиан, кстати, провел денежную реформу. Он увеличил число монетных дворов, на которых чеканили золотые, серебряные и бронзовые монеты. Ауреус (золотой) весил более пяти граммов золота, аргентеус весил 3 г. серебра, а монетка из бронзы поначалу весила 10 г., потом намного меньше. Эту последнюю в нумизматике часто называют фоллис, и напрасно. Дело в том, что во времена позднего периода Римской империи по причине низкой стоимости монет и бушевавшей инфляции этими монетками набивали мешочки и платили мешками — по латыни follis , что означало «мешок».

Нас интересует, прежде всего, соотношение цены и оплаты а не сама стоимость условного денария. Например, фунт свинины стоил 12 денариев, говядины — 8, пара крепких мужских сапог — 120, дамских туфелек — 60. За 10 огурцов надо заплатить 4 денария, за 10 яблок высшего сорта — столько же. Максимальная цена 1 яйца составляла 1 денарий. Самые дорогие вина стоили 30 денариев за sextarius (чуть больше пол-литра), дешевые — всего 2 денария.

На селе работник за рабочий день должен был получать 25 денариев и еду, каменщик — 50 и еду, погонщик ослов — 25 денариев и содержание, маляр при работе в доме — 75 и содержание, цирюльник за стрижку — 2 денария. Учителю чтения и писания полагалось 50 денариев ежемесячно с каждого ученика. Столько же платили учителю гимнастики, а математики — 75 денариев, как и учителю стенографии. Архитектор получал 100 денариев, учитель литературы — 200, риторики — 250.

Не очень-то высокая оплата полагалась за труд учителям даже самых высоких категорий. Получалось, что ритор получал лишь в три раза больше погонщика ослов, которому к тому же полагалось питание на весь день. А ведь риторике, умению правильно и красиво говорить, причем не одни только речи, римляне издавна придавали большое значение.

Итак, намерения императора, судя по его предисловию, заслуживали самого высокого признания, но результаты реформ оказались ничтожно малы. Тут, к сожалению, оказался прав Лактанций, суровый критик Диоклетиана. Не помогли суровые наказания — эдикт не выполнялся. Торговля просто ушла в подполье. Пышным цветом расцвела спекуляция, ширилась коррупция чиновничьего аппарата. А тем временем на рынке все больше сокращалось количество товаров. Императорский указ, официально никогда и никем не отменяемый, умер естественной смертью. Правильный и благородный по своему замыслу, он не принимал в расчет два сущих пустяка: он не считался с реалиями экономики и особенностями человеческой психологии.

31 марта 297 г., то есть вскоре после подавления бунта в Александрии, появился императорский эдикт, содержание которого мы и приводим здесь, в некотором сокращении — без неизбежных риторических упрощений и повторений.

«Кажется, воцарившееся желанное и благостное спокойствие побуждает некоторых людей, напротив, превзойти назначенную человеку меру. И тогда они начинают распространять бессмысленные и отвратительные верования. А ведь бессмертные боги в своей неизреченной милости уже в незапамятные времена предусмотрительно испытали на многих поколениях мужей умных и знаменитых то, что правильно и правдиво. Новые верования не должно обращать против старых. Ведь нет худшего преступления, чем искоренять то, что установлено нашими предками и до сих пор сохранило свою ценность. Вот почему мы всячески стремимся наказать преступность и суеверие тех нечестивцев, которым из честолюбия взбрело в голову отбросить древний дар богов.