Гусейнкули Гулам-заде - Гнев. История одной жизни. Книга вторая

А потом очень быстро на Мешхед опустились густые, южные сумерки. Бала-Хиябан зажег керосиновые лампы уличного освещения. Мутные, желтые пятна их покачивались в сыром и плотном мраке.

— В таком виде нам только в Медресе-навваб, — шутит Ахмед поравнявшись со мной.— Обрадуем Арефа.

— Учитель нам будет рад всегда,— самоуверенно отвечаю я друзьям.

Приходим к единодушному мнению: учителя сегодня не беспокоить, а заночевать в караван-сарае.

— Отдохнем, отогреемся,— размечтался Ахмед,— сходим в баню.

Караван-сараев в Мешхеде великое множество, но отыскать ночлег здесь заезжему человеку не так-то легко. Со всех концов стекаются в Мешхед на поклонение «святым местам» паломники, до отказа забивают все гостиницы и постоялые дворы.

Мы долго блуждаем по лабиринту темных мешхедских улиц и в конце концов находим чайхану.

— Лошадям место найдется,— сказал нам, гостеприимно распахивая ворота, хозяин, мужчина могучего телосложения.— И вас, господа, обеспечим всем, чем пожелаете!..

Великан многозначительно подмигнул, захихикал. Ахмеду пришелся по душе намек, и он весело крякнул, но, заметив мой неодобряющий взгляд, осекся.

...После сытного ужина мы расположились на отдых. Лежим на пестрых, дорогих персидских коврах, говорим о всякой всячине, беззлобно подтруниваем друг над другом.

Мне почему-то вдруг вспомнилась Парвин, наша последняя встреча с ней, кажется, она была нежнее и ласковее прежнего. И эта пунцовая родинка у правого уха Пар-вин...

— Готов с кем угодно держать пари, — возвращает меня к действительности голос Ахмеда,— что Гусо сейчас далек от Мешхеда!

Ребята встречают его слова дружным смехом. Я пытаюсь изобразить на лице подобие обиды или оскорбления, но безуспешно. Смеюсь вместе со всеми.

Постепенно разговор иссяк, за день мы адски устали, и здесь, в теплой чайхане быстро одолевает сон.

Засыпая я слышу за тонкой фанерной перегородкой разговор двух мужчин:

— Не-ет, что ни говори, — заикаясь говорит первый,— но наверняка он попадет в рай. Он чест-тно жил...

— Честно шкуру драл с нас, — возражает ему второй.

— Не-ет, он торговал чи-истым терьяком. И да-аже в кредит давал.

— Это так, но усопший никогда ни о чем кроме денег не думал. А девятый стих шестьдесят третьей суры «Ко-рана»гласит: «Не давайте своему имуществу отвлекать вас от поминания Аллаха!..»

— О, всемогущий Аллах! — громко, так, чтобы слышали за стеною, говорит Аббас.— Возьми этого прохвоста-торгаша к себе в рай и дай нам спокойно уснуть сегодня.

Мы хохочем, а за стеною с минуту еще о чем-то шепчутся, но вскоре и там воцаряется тишина.

Рано утром, оставив в чайхане Аббаса и Рамо сторожить лошадей, мы с Ахмедом отправляемся к Арефу. Встретили его у ворот университета Медресе-навваб. Учитель куда-то торопился, но увидев нас, несказанно обрадовался и отложил все свои дела. Широко раскинув руки, Ареф пошел нам навстречу.

— Если зрение мне не изменяет... Здравствуйте, богатыри! Каким чудом?! Почему знать не дали о себе? Где остановились?

Ареф засыпал нас вопросами.

Первое, что бросилось нам в глаза — аккуратная черная бородка Арефа. Сорок дней назад, когда я в последний раз его видел, ее не было.

— Вы вдвоем?

— Нет,— отвечаем мы в один голос.— С нами Аббас и Рамо.

— А где они?

— В чайхане. Мы приехали вчера поздно, устали.

— Ну, вот что, друзья! Идемте ко мне. Отдохнете, поговорим.

— Мы уже отдохнули, господин учитель. Всю ночь нежились в теплой чайхане.

— Нет, нет,— не слушает нас Ареф.— Зачем говорить пустое. Не начинать же нам разговора на улице...

И в самом деле, как это мы с Ахмедом не сообразили сразу: затеяли спор в самом центре Мешхеда.

Жил Ареф рядом с Медресе-навваб, в небольшой с низким потолком комнатушке. На полу старенькая, но чистая курдская кошма, у единственного в два стекла окошка, письменный стол. В углу, на кошме сложена и прикрыта покрывалом постель. Кровати нет, да и вряд ли вместилась бы она здесь.

— Я ждал вас,— сказал Ареф. Заметно по всему, что ему хочется принять нас как можно лучше.— Что нового в Миянабаде?

Мы рассказываем обо всем, что произошло там в его отсутствие, стараясь не упустить ничего. То и дело перебиваем друг друга.

— А где Мирза-Мамед?— спрашиваю я Арефа.

— Он скоро будет. Да вот и он! Легок на помине.

Вошел Мирза-Мамед. Стройный, высокий. Выражение лица суровое, левая рука в кармане брюк, правая — за бортом пиджака.

Мы приветствуем друг друга, усаживаемся тесным кружком на кошме.