Аркадий Крупняков - АМАЗОНКИ

— Хватайся за гриву! —и подсадила на спину лошади.

Правила испытаний разрешали это. Кадмея ударила пятками в бока кобылы, и Менада снова понеслась по кругу. Мелета подбежала к своему коню, уцепилась за гриву, но подняться на спину ей не хватило сил. Она глянула вперед и улыбнулась — Кадмея завершала третий, последний круг.

Под одобрительный гул трибун дочь царицы подошла к Антогоре, чтобы получить пояс гимнасийки. Опоясав им девочку, кодомарха хлестко ударила Кадмею по ягодицам. На большую ласку она была неспособна...

... После испытаний девочек повели к подножью храма, чтобы принести жертвы богам. Ипполите каждая мать и дочь жертвуют козленка. Его убивают, омывают внутренности вином и возлагают на огонь алтарей.

Здесь пятилетние прощаются с паннорием.

В Фермоскире все уже давно привыкли к мысли, что Агнесса — богорожденная. В это начинают верить даже Лота и Ферида. На исходе шестой год, а боги не только не покарали девочку, но и покровительствуют ей. Она выделяется среди воспитанниц паннория умом, ловкостью, силой, ростом. Боги словно хранят ее от бед и болезней. Только одна Гелона да, может быть, Лаэрта знают, что боги тут ни при чем. Они свято выполняют наказ Атоссы: следят за здоровьем девочки, оберегают ее и кормят лучше, чем других.

Нынешней весной ясновидящей приснился вещий сон; она видела Агнессу взрослой, на ее бедра был надет пояс Ипполиты. На золотой колеснице Арея она возвратилась из похода. Покорены два царства, владения Фермоскиры раздвинуты вширь, несметными богатствами одарен храм города.

Все эти годы царица и Лота были настороже. Но Атосса мало беспокоила их, предоставив всю власть Годейре. Она редко выходила из своих храмовых покоев, ссылаясь на болезнь, а если выходила, то только для того, чтобы посетить паннорий и оба гимнасия.

В один из вечеров к Атоссе зашла Антогора.

— Ты бы шла к себе, сестра, —сказала Атосса недовольно. — Я очень устала. Болит голова.

— У меня худые вести.

— С хорошими ты ко мне не ходишь. Говори.

— В позапрошлом году сотня Медонты ходила в набег. В одном селении они захватили два десятка женщин...

— Короче.

— Одна из них, ее зовут Рутула, недавно проговорилась. Будто бы она ходила в гости в селение Тай...

— Мало ли кто ходил в гости. Еще короче.

— Там она узнала, что один из презренных скотов, его зовут Ликоп, был у нас на агапевессе и ушел живым.

— Когда это было?

— Десять лет назад.

— Может быть, этот грязный ублюдок лжет?

— Не думаю. После той агапевессы мои жрицы освящали долину и видели на берегу озера на песке мужские следы...

— Почему я не знаю об этом?

— Я не хотела напрасно беспокоить тебя. Я сама видела эти следы, но не была уверена, что их оставил мужчина. У некоторых амазонок бывают крупные ступни. Трудно было поверить, чтобы кто?то из наших отпустил трутня живым.

— Как ты думаешь, кто мог это сделать?

— Ни одна простая амазонка не может сделать. Только двое...

— Кто?

— Царица и Лота. Скорее всего, Лота.

— Почему?

— Царица... Презрение к скотам у нее в крови. А Лота может. От наших доносчиц стало известно, что ее мать предрекает гибель Фермоскиры. Она втайне внушает своей дочери, что заветы богини противоприродны. Она хоть и слепая, но в разговоре заткнет за пояс любую зрячую.

— Как зовут рабыню?

— Рутула.

— А селение... далеко это?

— На востоке. Четыре конных перехода.

— Завтра приведешь Рутулу ко мне.

Через день царица узнала: Атосса выздоровела и решила собрать Священный Совет.

Лота и Годейра пошли на него с беспокойством. Последние два лета были засушливыми, амазонки в походы ходили редко, дела в басилейе шли неважно. В этом можно было обвинить царицу и полемарху. Они обе были уверены, что на Совете их хотят припугнуть, чтобы царица была посговорчивее.

Совет Шести, — как всегда, собрался в храмовом подземелье. Сырой и мрачный зал освещен четырьмя факелами. Царица и Лота заняли свои места. Атосса оглядела членов Совета и, как всегда, тихо и медленно начала говорить:

— Мы собрались сегодня для того, чтобы священная Фермоскира обрела полемарху. Высокочтимая царица Годейра настаивает, чтобы мы торжественно, при всем народе вручили Лоте серебряный лабрис.

Лота удивленно глянула на царицу. Лицо Годейры напряжено, брови сдвинуты, она готова к схватке с Атоссой.

— Священный Совет, — резко заговорила царица, — давно постановил утвердить Лоту в этом высоком звании. Зачем же повторять это сегодня? Мне непонятно упорство Священной...