Павел Федоров - Синий шихан

Когда он показал свой проект Ивану Степанову и Печенеговой, те только ахнули.

Творение Петра Эммануиловича было вычерчено на дорогой глянцевой бумаге, броско и красиво. К проекту была приложена объемистая пачка ведомостей, смет и расчетов – на рабочую силу, на закупку дорогостоящих заграничных электродраг и других предметов и материалов. В конце стоял итог всех затрат на кругленькую сумму в несколько сот тысяч рублей. По всем цифровым и плановым расчетам фабрика должна была давать миллионные прибыли.

Рассмотрев проект, в котором он ничего не смыслил, Иван устроил пир. Новое дело вспрыскивали целую неделю, несколько раз выезжали в приуральский тугай. Во время одного из пикников Зинаида Петровна пошла с Иваном Александровичем в шалаш стрелять тетеревов… и осталась с ним до утра.

В шалаше она убедила его, что бородатый дед Тарас Суханов, может быть, и хорошо знает золотое дело на практике, но в науке и современной технике ничего не смыслит. Братьям Степановым нужно целиком положиться на Петра Эммануиловича и бояться следует больше всего Авдея Доменова, недаром он дочку-то свою так быстро замуж за Дмитрия выдал – прииском хочет командовать.

Иван решил, что такой клад, как Зинаида Петровна, ему сам бог послал. Ее горячие ласки, нежное тело и умные слова могли так растревожить или, наоборот, так успокоить душу, что ему оставалось одно: пользоваться этим свалившимся с неба счастьем и всю жизнь благодарить судьбу за встречу с такой женщиной. От Аришки ведь, кроме укоров да ругани, ничегошеньки не получишь – ни ласки, ни сказки, ни совета, ни привета…

Шпак торжествовал. Он подарил Зинаиде Петровне слиток золота в несколько фунтов. На радостях, с молчаливого благословения Печенеговой, решил снова приволокнуться за Дашей. Не давала ему покоя эта свежая, улыбчивая девушка.

Во время пикника инженер подкараулил Дашу на берегу Урала, когда она мыла посуду. Подсел рядом и заговорил:

– Скучно?

– Отчего же мне должно быть скучно, Петр Эммануилович? – протирая висевшим на плече полотенцем тарелки, спросила Даша.

– Микеши вашего нету. Не с кем за травой поехать, некому и верховой езде поучить…

– Приедет! – весело ответила Даша.

– Говорят, вы его у такой красавицы отбили! Смотрите, казачки мстительны, а ваша соперница в особенности…

– О чем вы говорите? Ничего я не знаю… Глупости!

Даша покраснела и, наклонившись, стала осторожно укладывать стопки тарелок на разостланную на песке скатерть. Ни о какой сопернице она не слышала, Микешка ничего не говорил ей. Да и какое ей дело до станичных девушек, успокаивала она себя.

Догадывалась Даша, что любит ее Микешка, сердце ее радостно билось, когда смотрел на нее этот сильный и дерзкий казачина, когда робко и нежно брал ее за плечи. А какие слова он ей говорил! Таких слов она не встречала ни в одной книжке!

– Будете теперь знать, как на чужих женихов заглядываться, – трогая за плечи Дашу, проговорил Шпак.

Девушка отодвинулась и, изогнувшись стройной фигурой, приподнялась.

– Вы меня, Петр Эммануилович, не трогайте, – посматривая на него сбоку, сказала она. Ей неприятно было его прикосновение, сузившиеся коричневые глаза с застывшей полупьяной улыбкой были противны.

– Скажите, какая недотрога!.. Поедемте на лодке кататься. Вон на те островки. А потом будем уху варить. Скоро рыбаки свежих окуней привезут.

Шпак захватил тонкими пальцами горсть мелкой гальки и швырнул в воду. Камешки звучно рассекли медленно текущую воду. Даша отошла в сторонку, вынула из скрученных на затылке волос костяную шпильку и, взяв ее в зубы, как это делала Зинаида Петровна, стала поправлять сбившуюся прическу. Петр Эммануилович, отряхнув руки, решительно направился к ней. Даша круто повернулась. Вынув изо рта шпильку, судорожно сжала ее в кулачке. Светлые глаза ее гневно сверкали.

– Не подходите ко мне, – прошептала она, стараясь сдержать дрожь в губах.

Инженер уже не первый день преследовал ее. Она боялась и ненавидела эти пьяные мужские преследования. Так делал и кадет Владимир Печенегов, и пьяный Митька Степанов. Все они смотрели на нее с наглым бесстыдством, а при случае бесцеремонно хватали за плечи и пытались тащить в чулан, куда попало.

Даше гадко было смотреть и на то, как Зинаида Петровна выпроваживала ночью из спальни пьяного Ивана Александровича. Утром она видела, ее хозяйка беспечно сидела за чашкой чая с инженером Шпаком.

Только один Микешка относился к ней по-другому, бережно, как будто боясь уронить, подсаживал иногда на коня, а сам заразительно смеялся над ее неловкостью. Иногда ночью, томительно перекатывая голову на подушке, Даша думала: «Жить не легко, а прислуживать Шпаку и Зинаиде Петровне невыносимо; сломят они меня, испачкают… Лучше пойду к Микешке, скажу ему: «Защити, Микеша, спаси, а там – что будет! Ты сильный, честный… Возьми меня с собой на прииски, ты ведь говорил уже с Тафасом Маркеловичем, буду вам с Сухановым обед готовить, белье штопать».