Павел Федоров: Синий шихан

– Не тронь… Вот когда женишься, тогда уж я тебя пощекочу, – говорила она, отодвигаясь. – Ходишь каждый день, а толку от тебя, как от тощего кролика. Хоть бы мяса принес, я бы тебя такими пельменями накормила! Эх ты, кавалер… Приноси, пировать будем!..

Митька тащил из дому баранью ногу. Олимпиада стряпала вкусные пельмени и беляши, кормила Митьку досыта и тотчас же выпроваживала. Иногда шалила, как с котенком, но дальше этого не шло.

– Ну, дай хоть на печи поспать до утречка, – хитрил Митька.

Но вдовушка была неумолима.

– А что люди скажут? Нет, Митенька, без венца не будет хорошего конца, – осторожно подталкивая гостя в сени и прижимаясь горячей щекой к его щеке, отвечала вдовушка.

Митька выходил на улицу, тер снегом пылающее лицо и шел домой как в тумане.

«А почему на самом деле не жениться? – думал Митька. – Высокая, красивая, пройдет мимо с перевалочкой… С такой женой на люди показаться – завидки всех возьмут. Одна коса, почти до самого пояса, чего стоит…» Но вся беда в том, что вдова была малость постарше его. Однажды уже он попробовал заикнуться об Олимпиаде матери. Такой ералаш поднялся в доме! Да еще пригрозила мать, что пойдет к атаману. А брат Ивашка целый месяц проходу не давал. Посмеивался с издевочкой. Мать на Маринку Лигостаеву метит. Соседи… Маринка озорница и насмешница. Наденет брата Гаврюшки шаровары с лампасами и скачет на коне как бешеная… На скачках первый приз взяла, всех казаков перещеголяла. С такой женой тоже намаешься. Взглянет своими черными глазищами, да еще нарочно певучим голоском спросит:

– Митя, а Мить, скажи, какие бывают перепелиные яички, пестренькие, как твое личико?

А сама стоит за плетнем, щурится и хворостинку пунцовыми губами покусывает. А глаза так блестят, словно в них две капли чистого дегтя плеснули.

Конопатины на лице просто сводили Митьку с ума. Весной дружно выползают и рассыпаются целыми семьями, в особенности на носу. Такая срамота, хоть на улицу не показывайся. Попробовал сводить. Агашка Япишкина – шинкарка – научила мазать щеки свежей барсучьей печенкой. Не помогло. Умывался парным молоком, тер лицо свиной кожей, весь ободрался щетиной. Зимой как будто конопатин стало поменьше, а сегодня нечаянно взглянул на очищенный землей блестящий как зеркало лемех и отвернулся… Самому противно стало. Вспомнив еще о своих рыжих растрепанных кудрях, Митька вздохнул, повернулся и лег вниз лицом, он уже окончательно решил, что лучшей жены, чем Липка Лучевникова, ему не сыскать. Пусть гневается мать, а он все равно женится после пахоты.

– Пахать скоро прикончим? – спросил Митька брата.

– А что, небось надоело? – в свою очередь спросил Иван, с наслаждением выпуская изо рта табачный дым.

– А какой интерес семена в сухую землю бросать? Весна проходит, а дожди где? – проговорил Митька.

– Да, интересу мало, – согласился Иван. – Может, еще даст бог дождика…

– Нынче, наверное, молебствие будет, – деловито заметил Митька. – Хорошо можно помолебствовать… – сладко потягиваясь, добавил он, и этой фразой вывел старшего брата из терпения.

– Чем хорошо-то? – спросил Иван.

– А веселья много. Я тот год дудку вырезал… Наберу полон рот воды и девкам за пазуху. Смехота!

– Какой же ты, братец, дурак! – рассердился Иван. – Люди всем народом идут богу молиться, а вам интерес девок в речку швырять. – И, сердито сплюнув, добавил: – Пора балбеса женить, а у него свистульки на уме.

– Вот возьму и женюсь, – буркнул Митька.

– Приспичило? – Неожиданное желание меньшого брата как-то сразу развеселило Ивана.

– Отпашемся – и женюсь, – упрямо повторил Митька.

– Невесту-то выбрал? – Вообразив Митьку женатым, Иван улыбнулся.

– За ефтим дело не станет, – самодовольно ответил Митька, не переставая думать о полногрудой вдовушке.

– Кто же все-таки суженая-то? – допытывался Иван, соображая, что и на самом деле сейчас подходящий случай женить Митьку и потребовать у матери раздела. Но этой затаенной мысли решил не высказывать.

– Кто суженая, потом узнаете, что говорить прежде времени.

Покосившись на брошенный Иваном окурок, Митька снова отвернулся, пытаясь поймать скакавшую на кошме блоху. Этим он старался отвлечь себя от нестерпимого желания покурить.

– Засуха пойдет, не до свадьбы будет, – задумчиво проговорил Иван. Чувствуя перед братом вину за скрытый задаток, достал кисет и бросил его Митьке со словами: – На уж, закури, все равно жениться собираешься. Только вот где денег на свадьбу взять?