Павел Федоров - Синий шихан

– Не-ет! Ну, иди, иди! Разговорился, – успокоительно сказал Иван и, подняв руку, дал ему по носу щелчка.

Кунта зажал нос рукой, поспешно натянул штанишки и выбежал из предбанника.

После его ухода Иван снова полез на полок. Парился он больше часу. Усталый, раскрасневшийся, пришел домой. Позвал жену.

– Сейчас поеду. Ты мне того…

– Куда собрался-то? – спросила Аришка.

– На кудыкину гору… Принеси-ка лучше холодного кваса да приготовь мундир.

Иван накинул на плечи пестрый бухарский халат, подойдя к стене, снял старенькую отцовскую шашку.

– Это еще зачем?

– Исполняй что тебе велено, – пробуя вытащить из ножен заржавевший клинок, грозно повторил Иван.

После бани и холодного квасу он окончательно протрезвился и стал напыщенно суров.

– Мундир-то зачем? Его уж небось моль источила, – не унималась Аришка.

– Ты что же это, добро разучилась беречь? Нахлебницей живешь да барыню из себя корчишь! Не чуешь, что у мужа беда. Может, мы завтра нищие будем, по миру пойдем! Каким тогда голосом завоешь?

– Окстись, чего мелешь-то? – затрепетала Аришка.

– Не мелю, а правду говорю. Ты хоть когда-нибудь научишься с мужем по-людски разговаривать? Тащи, что тебе сказано, пока корзину не растрепал на твоей башке. Чтобы мундир сей минут тут у меня был!

Аришка перечить больше не стала и побежала выполнять повеление мужа.

Облачившись в пропахшую нафталином казачью форму, Иван сел на подведенного Кунтой коня и поскакал в станичное управление.

Проводив хозяина, Кунта понял, что брату и друзьям его грозит опасность. Он осторожно пробрался на конюшню, взял припрятанный под сеном волосяной чумбур, перелез на заднем дворе через плетень и вышел на поляну. Там он поймал пасущегося верблюжонка, привязал чумбур за вздетое в ноздрю кольцо, обласкал любимца, уложил его на траву, сел и с тревожно колотившимся сердцем поехал к Синешиханским холмам.

Подхлестывая верблюжонка концом волосяной веревки, он думал о том, что надо спешить, поскорее разыскать Василия, сказать ему, что хозяин казаков приведет, будут они камчами драться, шашками рубить. А там все-таки старший брат, может, заступиться придется…

Из-за бугра показался всадник. Съехались. Высокий рыжий конь, косясь на верблюда, зафыркал.

– Здравствуй, Василий! – помахивая потрепанным малахаем, радостно крикнул Кунта.

– Здравствуй, Кунта, здравствуй! Ты куда едешь? – спросил Кондрашов.

– К вам еду, хабар везу, – таинственно и торопливо заговорил Кунта. – Хозяин военный бешмет надел, шашку на плечо вешал… Много казаков хочет взять, к вам хочет ехать и всем будет кровь пускать, камчами бить. Говорит, у него много денга украли. А там мой брат… – Кунта опустил голову и тихо добавил: – Мой брат, наверное, немножко брал… Дурак, зачем он брал чужие денга… А теперь его будут камчами бить… Нехорошо…

– Погоди, погоди, Кунта, – остановил его Василий. – Твой брат никаких денег не взял, и никто его бить не будет. Мурат молодец, он нашел много золота и хозяину отдал.

Василий коротко объяснил пастушонку, что произошло на прииске и зачем Степанов хочет привести казаков.

– Значит, хозяин сам обижает работников? – с нарастающим любопытством посматривая на Василия, спросил Кунта. Покачав головой, сам же ответил: – А работников везде обижают и камчами бьют. Значит, ты говоришь, что бояться не надо? Работников много, а хозяев мало? Значит, им тоже маленько можна кровь пускать?

– Придет время, Кунта, так и будет, – подтвердил Василий.

– Жумагулу и Мирзе тоже будут маклушки давать?

– Обязательно, Кунта! – улыбнулся Василий.

– Жумагул и Мирза злые. Всегда больно камчами дерутся, а Мирза за уши таскает… Новый хозяин тоже плохой, злой, сегодня я его в бане плохо парил, он в мой нос щелчок послал, кровь маленько пустил, гляди! – Кунта указал на свой припухший нос. – Водка много пьет, кричит: «Лошадь седлай, квас давай». Жена его тоже кричит, ругает: «Кунта сюда, Кунта туда». А у Кунты всего две ноги… Убегу, наверное. Верблюжонок подрастет, пахать буду, просо сеять. У них жить нет охоты…

– Ладно, Кунта, поезжай на прииск, там меня дождись. Мы что-нибудь придумаем, – сказал Василий. – Грамоте будешь учиться?

– А как же? Я уже две русские буквы знаю. Я видел, как хозяйская девчонка читала, запомнил…

– Да ты, Кунта, совсем молодец! Ладно, научу тебя грамоте.

Кунта скрылся за увалом.

Василий задумался. Нравился ему этот смышленый пастушонок с цепкой памятью, с чистой душой. Растет, зреет молодая, свежая поросль. Может быть, поколение Кунты хлынет живой грозной волной, всколыхнет дикую, нетронутую степь!