Александр Константинович Белов: Великий поход

Теперь Колесо понесёт арийцев. Вот они ратхи, готовые устремиться за горизонт, чтобы сделать «благородным» то пространство, где ступит нога арийца, где пройдёт Колесо. Индра умолк, прислушиваясь к тишине.

— А как же Шушна? — спросил величественный старец, похожий на ожившего бога. — Отступит ли он только потому, что мы поверим тебе?

— Да, — поддержали в толпе старого марута, — пусть докажет, что он сильнее Демона.

— Победи Шушну, и мы пойдём за тобой! — понеслось со всех сторон. — А чтобы никто не сомневался в твоей победе, мы кого-нибудь отправим увидеть её и подтвердить.

Индра усмехнулся:

— Мою победу подтвердит вода, пролившаяся на землю. Впрочем, я согласен.

— Я поеду с ним! — заорал что было мочи Кутса. — Я поеду! Слышите?

— Пусть едет, — согласился старец, — его тщеславие не позволит допустить здесь никакого плутовства. Для Кутсы есть только один герой, достойный восхищения и подражания. Это он сам.

Насмешки арийцев ничуть не тронули старого товарища Индры. Кутса сиял. Не кто-нибудь, а именно он призван наблюдать за этим боем! Его слово может нести то решающее значение, без которого героизм демоноборца не только не создаст ему славы, но и вообще окажется лишённым смысла.

Индра собирался тщательно и неторопливо. Он вплёл в косицу высохший стебель мандрагоры, натёр тело змеиным салом, зашептав при этом руки магическими словесами, подкрасил свежей охрой боевой узор на щеках и шее, потом долго перебирал бусы из полосатых речных раковин, прежде чем водрузил их на плечи и наконец, не находя больше дела, посмотрел в сторону Шачи.

— Думаю, что всё это тебе не пригодится, — осторожно сказала женщина.

Индра вздохнул.

— Что-то не так. Да? — Шачи заглянула воину в глаза.

— Давай поговорим о другом. Куда ты пойдёшь, если..?

Шачи вонзила в Индру взгляд.

— Я это к тому, — продолжил воин, — что один сиддх мог бы тебе помочь… Чушь какая-то, верно?

Женщина не ответила.

— Мне впервые приходится драться с таким врагом.

— В жизни всегда бывает что-то впервые.

Индра поменял интонацию взгляда. Добавил в него легкомыслия.

— Да, правильно, — кивнул он, — стоит ли этому придавать значение. Всегда что-то бывает впервые. Например, первый убитый тобой негодяй. Ты когда-нибудь убивала? Нет, я это не к похвальбе. К слову пришлось. Когда убиваешь других, в этом есть какая-никакая логика… Когда других.

Он замолчал, а у Шачи дрогнули глаза. Она тоже считала сообразительность добродетелью. Воин почувствовал, что Шачи проникла в его сомнения.

— Видишь ли, — продолжил он, — война предусматривает один из двух возможных концов: либо ты, либо тебя. Победа или поражение. В данной ситуации результат известен заранее. Независимо ни от чего.

— Ты хочешь сказать, что он… находится в тебе? Индра кивнул.

— Нет, ты не бойся, пока я в здравом уме, он ничего сделать не может. Мой опекун решил обождать. Чтобы я привёл его в горы, где арийцы спасаются от засухи. Он не подумал о походных лагерях. Так что всё это, — Индра показал на сборы, — красивая оболочка одного маленького недоразумения. Впрочем, ты не должна думать, что у меня есть повод для сомнений. Просто не люблю нелепостей. Когда осталась такая малость — поймать каждому по паре лошадей, когда люди поверили…

Шачи подошла к молодому вождю колесничих и обняла его плечи. Индра принял её ласку с напряжённой безответностью.

— Прости, — сказал он, осторожно отстраняя женщину от себя, — не будем давать ему повод вернуться раньше отпущенного мне времени.

На рассвете колесница распочала глушину и безмятежность раннего часа. Скребя истёртыми колёсами дымную корку земли. Кони, уткнувшись мордами в тёмное пятно гор, равнодушно тянули каждый своё ярмо, не докучавшее по свежести сил особой натугой.

Толпа провожатых долго тревожила сердце Кутсы, трудно превозмогающего возбуждение страстью боевого похода. Индра был благодарен ему за то, что он не приставал с расспросами. Пока. «Продержался хотя бы несколько часов, — думал Индра, — там бы уж прискучило.»

— Отъедем дальше, возьмёшь поводья, — сказал вождь колесничих. — Пока смотри, как это делается.

Индра не стал уточнять, что мог бы уступить товарищу бразды и сейчас, но перевёрнутая на виду у зачарованной толпы колесница не прибавила бы им доброй славы.