Наталья Павлищева: Нефертити и фараон. Красавица и чудовище

Фараон, услышав от жены, что его повеление исполнено, довольно усмехнулся и похлопал ее по руке:

– Я не сомневался, что ты примешь именно такое решение.

Тийе стоило большого труда не выдать свои истинные мысли, хотя она не сомневалась, что муж и без слов прекрасно знал, о чем она подумала.

– Я больше не пойду учиться! – От возмущения детский локон над ухом взлетел, ленточка в нем, как обычно, растрепалась.

Брат Главной царицы Эйе изумленно приподнял левую бровь. И это говорит Неф, которая не могла дождаться, когда наступит утро, чтобы идти на занятия?!

– Что случилось?

– Ничего! – чуть дернула плечом девочка, откидывая непослушный локон.

Эйе и без ее объяснений помнил, что, после того как Аменхотепа отправили вон из Фив, Неф осталась одинокой, но никак не думал, что настолько.

– Послушай меня, я знаю, что ты жалеешь об отъезде царевича, но ведь не он один сидит на уроках? Кроме Аменхотепа есть другие ученики, царевны в том числе…

Мог бы и не говорить. Подбородок Неф дрогнул, ноздри точеного носика раздулись, она обиженно засопела. Эйе прекрасно знал, что нужно чуть подождать, долго молчать возмущенная приемная дочь не сможет.

– Они… они…

– Что они?

– Они все глупые зазнайки! Особенно принцессы! – не выдержав, выпалила Неф.

– И мальчики?

Вот теперь девочка хлюпнула носом:

– Мальчики не хотят со мной разговаривать…

Это было бедой маленькой Неф: слишком сообразительная и рассудительная для девочки своих лет, она не находила общего языка с принцессами, считая тех глупышками, а из мальчиков с ней общался только Аменхотеп. Остальные до объяснений девчонке, да еще и младше, не снисходили.

И исправить положение невозможно. Ни приказать ученикам возиться с его приемной дочерью, ни заставить принцесс не смотреть на Неф свысока, ни даже пожаловаться пер-аа или царице Тийе Эйе не мог. Оставалось только надеяться, что все как-то наладится само собой.

И все же Эйе решил поговорить с учителем, может, тот сумеет помочь? В том, что Неф будет ходить на уроки по-прежнему, он не сомневался, слишком любознательной была эта малышка. Эх, ей бы родиться мальчиком!..

Об этом часто думал не один Эйе…

Так и вышло, с учителем он поговорил, тот обещал больше внимания уделять сообразительной девочке и брать ее, если идет куда-то с мальчиками. Сама Неф на следующий день на уроки не пошла, но, прослонявшись весь день без дела, вечером объявила кормилице, чтобы та подняла ее завтра пораньше.

Тиу, уже знавшая от мужа об обиде своей воспитанницы, едва сдержала улыбку:

– Зачем, ты же больше не хочешь учиться?

Неф чуть топнула ножкой:

– Я не хотела видеть этих глупых гусынь! А учиться я хочу! Хочу стать такой, как Хатшепсут!

Расчесывая густые волосы Неф и выбривая ей головку, кормилица тихонько поинтересовалась:

– А к чему тебе быть такой, как Хатшепсут? Она не была счастлива…

– Зато она была царицей! Счастье не в том, чтобы рожать много детей!

– А в чем?

– В том, чтобы править!

– Кто тебе это сказал?

Девочка чуть растерялась:

– Не знаю…

– Счастье без хорошей семьи невозможно, Неф. И Великая правительница Хатшепсут хотя и была фараоном, вряд ли была счастлива.

– Знаешь, эти царевны такие глупые… Если бы я была царевной, то я бы всему-всему научилась и правила вместо пер-аа, как царица Тийе!

Тиу очень хотелось возразить, что и Главная царица Тийе не во всем счастлива, хотя правит за пер-аа и любима им.

Последние слова услышал Эйе, он замер на пороге комнаты, потом смущенно крякнул и поспешил ретироваться.

Кормилица глубоко вздохнула, что она могла ответить маленькой девочке, размышляющей о власти и счастье? Ей нельзя говорить правду, а жаль. Если кто и достоин этой правды, так это Неф.

Учитель всегда хвалил малышку, ставя ее в пример остальным, даже мальчикам. Лучше приемной дочери Эйе соображал только царевич Аменхотеп, но он старше и его отправили подальше от Фив. Получается, что самой сообразительной среди высокородных учеников оказывалась малышка Неф?

– Ты где это была вчера? – толкнул Неф в бок толстый Джедхор. – Учитель обещал, что после обеда мы пойдем смотреть, как делают папирусы.

– Ух ты!

– Да! Вчера Хенеб поставил большущее пятно на папирус и принялся разрисовывать все вокруг него, испортил целый лист. Учитель рассердился, сказал, что на каждый лист требуется много времени и труда, и обещал нам сегодня показать, как их делают.