Марк Алданов: Уинстон Черчилль

Но если даже оставаться только в области внешних признаков счастья, то и тогда едва ли можно признать Черчилля баловнем судьбы, по крайней мере в полном и совершенном смысле слова. Как уже было сказано, здоровьем он не мог похвастать никогда. Не был он и богатым человеком. Принадлежа к одной из знатнейших семей Англии, он никакого состояния от отца не унаследовал и до сорока семи лет жил исключительно литературным трудом. Правда, зарабатывал он много. Газетный магнат лорд Риддель в своих воспоминаниях не без досады сообщает, что Черчиллю платят по полкроны (около 60 центов) за слово. За написанную нынешним английским премьером биографию его отца он получил от издателя 8 тысяч фунтов. Но состоятельным человеком Черчилль стал лишь в 1921 году, когда скончавшийся кузен его, лорд Герберт Ван-Темпест завещал ему имущество, приносящее 5 тысяч фунтов годового дохода. Это почти не изменило его образа жизни: и до наследства, и после него он работал – даже в ту пору, когда не находился у власти – очень много, как работают во Франции, в Америке и как почти никто не работал в старой счастливой Англии.

Что сказать о степени «удачности» его политической жизни? Я буду подробнее говорить о ней дальше. Конечно, он рано стал членом парламента, очень рано стал министром – Эдуард VII ко дню его свадьбы подарил ему палку с надписью: «Самому молодому из моих министров». Но премьером Черчилль стал лишь на склоне дней и популярностью начал пользоваться, как в парламенте, так и в печати, лишь с начала нынешней войны. Он сам сказал лорду Фишеру: «Я никогда ни в каких интригах не участвовал. За все, чего я в жизни добился, мне пришлось бороться. И тем не менее нет человека, которого у нас ненавидели бы так, как меня».

Быть может, это чуть преувеличено. Я не знаю, «ненавидели» ли Черчилля по-настоящему: в Англии все-таки политическая жизнь протекает без острых личных страстей. Верно, однако, то, что «хоронили» нынешнего главу правительства очень часто. В прошлую войну после неудачи Дарданелльской экспедиции, как известно, на него была возложена вся ответственность. Он должен был уйти в отставку. «Его жизнь разбита… Он совершенно потерял общественное доверие… Он пал как Люцифер, и надеяться ему больше не на что. Большая трагедия!» – сказал в 1916 году один из его ближайших сотрудников. «Конченый человек!» – писали газеты.

Ах, эти «конченые люди»! Я склонен думать, что в политике нет конченых людей. Помнят ли читатели, что около 1860 года Улисс Грант тоже считался разбитым и навсегда конченым человеком? Это не помешало ему позднее оказаться победителем в войне и национальным героем, не помешало проделать одну из самых блестящих карьер в истории. Политические похороны равно ничего не доказывают и ничего не стоят. Недорого стоит и политический апофеоз.

Здесь я касаюсь вопроса щекотливого и деликатного. Скажу с самого начала читателю, что я считаю Черчилля большим, очень большим человеком, человеком необыкновенного ума и необыкновенных разносторонних дарований, пожалуй, граничащих с гениальностью. При этом мнении я должно быть и останусь, как бы дальше ни развивалась война и как бы она ни кончилась. Однако я от себя не скрываю: историческая репутация Черчилля почти всецело зависит от дальнейшего хода войны. Если, избави Бог, Англия войну проиграет, то на нынешнего главу правительства возложат ответственность решительно все и обвинять его будут решительно во всем. В этом случае он снова будет объявлен «неудачником», как был им объявлен в 1916 году.

Это, впрочем, относится не только к нему. В несколько меньшей мере в той же чертовой лотерее разыгрывается историческая репутация многих государственных людей, в том числе другого очень большого, по-моему, человека: президента Рузвельта. Если Гитлер будет уничтожен, Рузвельт перейдет в историю как один из величайших, как величайший, быть может, из всех президентов Соединенных Штатов. Но если Гитлер войну выиграет, то историки, вероятно, будут расценивать фигуру президента иначе. Что же делать, «ничто не имеет такого успеха, как успех». Какие выводы отсюда следуют? Теоретически говоря, отсюда ничего не следует, кроме того правила великого итальянца, которое любил повторять Карл Маркс: «Следуй своим путем, и пусть люди говорят, что им угодно». Но как жаль, как жаль, что этому правилу так трудно следовать в жизни, особенно государственным деятелям и, в частности, государственным деятелям демократических стран.