Анна Берне - Брут. Убийца-идеалист

Популярам понадобилось 20 лет, чтобы оправиться от этого жестокого удара и вьщвинугь из своих рядов нового лидера.

Им стал, по презрительному определению патрициев, «новый человек». Это значило, что ни один из предков Гая Мария никогда не занимал ни одной из римских магистратур. Действительно, своими успехами Гай Марий был обязан исключительно самому себе, точнее, своему мечу. В 106 году он успешно подавил восстание нумидийского царя Югурты, с которым долгое время не могли справиться лучшие римские императоры [5] Императором (от латинского глагола imperare — командовать) в Древнем Риме называли полководца, возглавлявшего армию во время войны. . Марию недавно исполнилось 40 лет, внешним видом и манерами он больше всего напоминал солдафона, и никто не верил, что он хоть на что-нибудь годен за пределами армейской казармы.

Но честолюбия Марию хватало. В том же 106 году 5 5 Марий был избран консулом в 107 г. и возглавил армию, воевавшую против Югурты. В 106 г. он захватил в плен царя. на волне африканской победы он посмел выставить свою кандидатуру на должность консула и вопреки всяким ожиданиям добился желаемого.

Чтобы удержать власть, ему требовалась обширная клиентура среди выборщиков. Он нашел ее среди осколков партии популяров. Заручившись их поддержкой, он предпринял шаг, навсегда изменивший весь ход дальнейшей римской политики.

До Мария армия комплектовалась исключительно из граждан, способных платить в казну налоги и на свои деньги покупать боевое снаряжение. Тот, кому бедность не позволяла приобрести меч и доспехи, лишался не только звания легионера, но и доли в военной добыче. Марий открыл неимущим доступ в армию, поманив их перспективой награждения землями в новых провинциях, и взамен получил могущественное средство давления на всю политическую систему. Легионы стали для полководцев лучшим инструментом добывания власти.

Получив поддержку популяров и армии, Марий стал непотопляем. Поправ закон, запрещающий консулу претендовать на повторное избрание раньше 10-летнего перерыва, он пять лет подряд занимал высшую римскую магистратуру, восстановил законы, принятые Тиберием и Гаем Гракхами, и развязал демагогическую пропагандистскую кампанию, направленную на долгосрочное ослабление партии оптиматов. Марий вел опасную игру. Экстремистское крыло его партии допустило множество перегибов, и ему пришлось отречься от бывших сторонников, что ничуть не приблизило его к оптиматам. В конце концов Марий потерял власть.

Но схватка между двумя соперничавшими группировками продолжалась.

В 90-е годы запахло настоящей катастрофой. Италийские города, которые оказывали Риму военную и финансовую поддержку в надежде получить римское гражданство, оказались обмануты в своих ожиданиях и поднялись против Города. Кровавая война продолжалась три года [6] В истории известна под названием «союзнической войны», то есть войны с бывшими союзниками. . В конце концов Рим одержал победу, но эта победа истощила его последние силы. Царь Понта Митридат немедленно воспользовался удобным моментом и захватил римские провинции Каппадокию и Киликию, устроил массовую резню среди италийских колонистов и торговцев, а затем вступил в союз с Афинами и греческими городами Кампании, обещая им военную помощь в борьбе с Римом.

Шел 88 год. В Риме той поры оставалось всего два деятеля, способных справиться с надвигавшейся катастрофой.

Марий понял, что восточная угроза — превосходный повод доказать Риму, что он — его лучший полководец. К тому же за прошедшие годы он успел помириться с популярами. Оптиматы сделали ставку на бывшего помощника Мария — Луция Корнелия Суллу.

Таким образом, все было готово к тому, чтобы страна заполыхала в пожаре гражданской войны.

Сулла двинул свои войска на Рим и изгнал Мария из города. Летом 87 года, когда Сулла отбыл на Восток, Марий снова захватил Рим. Чувствуя себя полновластным хозяином, он устроил в городе бойню и вырезал около 10 тысяч оптиматов — сторонников Суллы. Он добился всего, к чему стремился и, наверное, правил бы в свое удовольствие, если бы в январе следующего года не умер от банального плеврита.

Бразды правления взял в свои руки его коллега по консулату Луций Корнелий Цинна, ненависть которого к сулланцам только возрастала по мере того, как на Востоке Сулла одерживал одну победу за другой.

Марк Юний Брут [7] Напомним читателю, что у римского гражданина было личное имя — исключительная привилегия мужчины и знак того, что он рожден свободным. Старшему сыну обычно давали то же имя, что носил его отец. Личных имен было очень мало, меньше двух десятков, и некоторые из них практически не употреблялись. Поэтому список распространенных имен столь краток (Марк, Луций, Гай, Гней, Авл, Квинт, Тит, Тиберий). Кроме личного имени римский гражданин имел родовое имя (фамилию в современном понимании), по-латински обычно оканчивающуюся на ius. Наконец, у него был cognomen — прозвище, позволяющее различать между собой разные ветви одного и того же рода. Все вместе называлось tria nomina — три имени. Иногда римляне называли друг друга только по «имени и фамилии » : Марк Юний, Луций Сергий, Марк Туллий, Гай Юлий. Иногда — только по прозвищу: Брут, Катилина, Цицерон, Цезарь. Иногда по имени и прозвищу: Марк Брут, Луций Катилина, Марк Цицерон, Гай Цезарь. Необходимо отметить, что у некоторых родов не было прозвищ, так что их отпрыски звались не тремя, а двумя именами: например Марк Антоний. В случае усыновления иногда перечислялись имена, полученные при рождении, а затем к ним добавлялись имена приемного отца; иногда, чтобы упростить конструкцию, использовали «смесь» тех и других. — убежденный марианец и популяр, который в то время приближался к 30-летию, был адвокатом и считался хорошим юристом. В 83 году, в консульство Цинны, его избрали плебейским трибуном.