Анна Берне - Брут. Убийца-идеалист

Он не всегда проявлял такую щепетильность. В конце 63 г., когда истек срок его консульства, он отказался от наместничества, но сговорился со своим коллегой Гаем Антонием, получившим назначение в Македонию, об участии в дележе прибылей. Когда по возвращении Антония обвинили в злоупотреблениях, Цицерон выступил его адвокатом и защищал его с жаром, многим казавшимся подозрительным. (Это не соответствует действительности. Цицерон, напротив, прославился своей честностью. См. предисловие. — Прим. науч. ред.)

Чтобы еще теснее скрепить свою дружбу, они устроили брак между сестрой Аттика Помпонией и братом Цицерона Квинтом. Помпония оказалась настоящей мегерой, и друзьям пришлось немало помучиться, пытаясь удержать от развала этот неудачный союз.

Письмо VI Цицерона к Аттику от 5 марта 50 г.

Напомним, что имя Брут в переводе с латинского означает «тупица», а Лепид — «милейший». Именно в значении этих имен и скрыта соль эпиграммы Цицерона.

И во времена Брута, и впоследствии о его ораторском искусстве высказывались самые разноречивые мнения. Известный своим красноречием Цицерон, в принципе склонный преуменьшать чужие дарования, никогда не мог простить Бруту, что он отдавал предпочтение стилю, резко отличавшемуся от его собственного. Именно с этой позиции он критиковал его выступления. Тацит в своем «Диалоге ораторов» упрекает Брута в сухости, резкости и холодности стиля и заключает свой отзыв такими словами: «Оставим же Бруту его излюбленную философию, ибо даже его почитатели согласны, что в своих речах он не достигает высот, на которые способен». Но и он признает, что Брут «не делал уступок ни злому умыслу, ни зависти и всегда честно высказывал все, что думал». Эта оценка представляется нам справедливой. Отметим также, что ни один из критиков Брута не оспаривал его места среди выдающихся римских ораторов.

Все биографы Брута датируют его отъезд в Киликию весной 49 г., что, на наш взгляд, совершенно невозможно. Морское сообщение закрывалось примерно в середине ноября и открывалось вновь около Февральских ид. Однако в феврале 49 г. политическая обстановка сложилась таким образом, что ни Катон, ни Сервилия, ни Аппий Клавдий не отпустили бы Марка из Рима. Брундизий и все морские порты удерживал Помпей, а сухопутные дороги контролировал Цезарь. Брут не смог бы покинуть Италию, не присоединившись к той или другой стороне. Поэтому мы думаем, что он уехал из Рима в конце 50 г., либо морем — в промежуток с 15 октября по 15 ноября, либо сушей, но в любом случае до начала декабря. Что касается его маршрута, то он направился не на Сицилию (Sicilia), как ошибочно указывает переписчик Плутарха, очевидно, полагавший, что племянник Катона присоединился к своему дяде, а непосредственно в Киликию (Kilikia).

Современная метеорология нашла объяснение этому феномену, в «кровавый» цвет дождь окрашивает приносимый ветром красный песок.

Определение «boni» (мужи чести) принадлежит Цицерону. Этим словом он в письмах называл слой граждан, которые в противостоянии обоих претендентов на диктаторскую власть видели угрозу свободе и лишние страдания для Рима. Выбор между тем и другим он приравнивал к выбору между Сциллой и Харибдой.

Это был тот самый Курион, который в годы первого консульства Цезаря играл роль вожака оппозиционно настроенной молодежи и скомпрометировал себя в деле Веттия. С тех пор Курион стал убежденным цезаристом — если только, как предполагает ряд историков, он не был им всегда. В этом случае придется признать, что в 59 г. он по приказу консула выполнял функции агента-провокатора.

Разные историки вину за развязывание гражданской войны возлагают, в зависимости от своих симпатий, то на Цезаря, выставляя его монстром лицемерия, сумевшим обвести вокруг пальца партию консерваторов, то на Помпея, возомнившего себя обязанным пресечь революционную угрозу, исходившую от Цезаря. Последний в этой трактовке предстает невинной жертвой, вынужденной защищаться. Однако некоторые действия, предпринятые «невинной жертвой» в месяцы, предшествовавшие гражданской войне, позволяют утверждать, что Цезарь прекрасно знал, что делает, и дальнейшие события отнюдь не застали его врасплох. Что касается партии консерваторов, то и она стремилась к вооруженному конфликту, полагая, что выход из сложившейся ситуации может быть найден лишь ценой ликвидации одного из соперников. Поэтому ответственность за развязывание войны несут многие римские деятели. Одни лишь «boni» — мужи чести, не желавшие вмешиваться в конфликт, действительно остались непричастны к зарождению катастрофы.