Франц Энгел - Мера Любви

— Предлагаю переговоры.

— Это еще почему? — вдруг возмутился де Молен.

— Война дороже обойдется, — Джованни поймал себя на мысли, что говорит почти серьезно, и перестал улыбаться. — Все так плохо, сержант?

— Да отчего же плохо, мессир, все как всегда, — ответил де Молен.

— По-вашему выходит, они мне враги.

— Не только вам, мессир. Что для саксонцев, что для валлийцев любой француз враг, кровопивец и гад последний.

— Я ломбардец, — неуверенно возразил Джованни. — Но я вас понимаю, сержант. Я француз, кровопивец и гад, раз я с вами.

— Вот именно, мессир, лучше и не скажешь, «раз вы с нами». Силфор, — сержант вытянул руку вперед, указывая на крепостные стены. — Они хотят хартию. Вон, глядите, флаги повывешивали, горожане, — сержант презрительно хмыкнул.

— Хартию, Боже мой, мне никто об этом не сказал! — воскликнул Джованни.

— Да они все одного хотят, свободы какой-то им подавай, — сержант не любил горожан.

— Раз у них нет хартии, но они ее хотят, как вы думаете, с кого они станут ее требовать?

— Они ее у графа просили, — пожал плечами сержант.

— Господи, он это все специально подстроил!

— Кто?

— Генрих Плантагенет, король Англии, великий герцог Нормандии, — с сарказмом отчеканил Джованни.

— Ни черта не понимаю!

— Меня назначили не епископом, а козлом отпущения, — Джованни не знал, что правильнее в его положении, бояться или возмущаться.

— Все равно ничего не понимаю, — продолжал недоумевать сержант.

— Вы играете в шахматы, сержант де Молен? — спросил Джованни с видом обреченного.

— Да, в общем, не очень… а к чему это вы клоните, мессир?

— Король Генрих рассчитывает выиграть свою партию за счет того, что «пешке» удается стать «королевой». «Королева» — опасная фигура, сержант, противник постарается ее убрать, а тем временем король Генрих уж постарается объявить ему «шах», если не «мат».

— Кому?

— Графу Честерскому, — Джованни никак не удавалось взять себя в руки. — Мне надо с ним увидеться, сержант де Молен.

Джованни посмотрел на сержанта так умоляюще, что тот испугался и, казалось, начал понимать:

— С графом? Джованни кивнул.

— Да я навряд ли здесь помощник, — смутился де Молен.

— Ладно, — Джованни снова кивнул, но уже не сержанту, а своим мыслям. — Будь что будет! — он только теперь заметил, что они остановились посреди дороги, и тронул поводья, пустил Логику рысью, потом галопом.

Де Молен едва поспевал за ним.

Влетев вскачь на подъемный мост крепости Силфора, Джованни осадил Логику, и тут она вдруг встала на дыбы, чего до сих пор никогда за ней не водилось. Джованни едва удержался в седле.

— Тихо, тихо, Логика, чего испугалась? — сказал он по-итальянски, погладив свою лошадь. — Еще не хватало мне тут шею сломать, — обернулся он к сержанту.

Де Молен выругался в сердцах:

— У вас, мессир, в голове самострел, никогда не знаешь, что вы еще удумаете. Я вон из-за вас всех крестьян растерял.

— Вы здорово ругаетесь, сержант, — с этими словами Джованни въехал в городские ворота. — Прошу вас, помогите мне. Я вас долго не задержу.

— Да это уж само собой, мессир. Вон она, колокольня, церковь ваша, Святой Марии.

На улицах Силфора в ту пору встречалось мало народу, горожане были в полях. Только из ремесленных кварталов поднимался шум и гомон. На площади играла стайка ребятишек, они разбежались при виде всадников. Старая церковь Святой Марии выглядела слишком маленькой для кафедрального собора. Джованни и сержант спешились перед папертью. Церковь стояла на запоре. Рядом нигде не было видно ограды жилища каноников. Джованни прошел вдоль церковного фасада. За кладбищем на огороде копошились несколько человек, мужчины и женщины, среди заросших травой могил ползали чумазые малыши.

— Вон тот, с тяпкой, по-моему, главный, — сказал сержант. Джованни неуверенно пошел вперед, оступился, де Молен поддержал его под руку:

— Осторожно, мессир.

Работающие на огороде люди как по команде разогнули спины и обернулись в их сторону.

— Слава Иисусу Христу! — поздоровался Джованни на латыни.

— Во веки веков. Аминь. — Люди поклонились, и тот, кого сержант назвал главным, сказал что-то на местном языке.

— Он спрашивает, что нам нужно, — перевел де Молен.

— Кто-нибудь из вас понимает латынь? — спросил Джованни. Люди переглянулись, пожали плечами.

— Скажите им, что я их новый епископ, — обратился Джованни к сержанту по-французски.

Де Молен передал слова Джованни, как мог. Люди вновь переглянулись.