Виктор Поротников - Последний подвиг Святослава. «Пусть наши дети будут как он!»

– Что за народ эти русы? – промолвил пораженный Цимисхий. – У них даже женщины сражаются наравне с мужчинами! Нам будет очень нелегко одолеть такого врага!

Кейле так и не довелось обнажить меч в битве. Камень, пущенный из пращи, угодил ей в голову. Хазаринка свалилась без чувств, едва оказавшись в рядах русского войска. Когда Кейла пришла в чувство, то оказалось, что ее уже вынесли с поля битвы внутрь стен Доростола.

Старый лекарь-болгарин дал выпить Кейле какое-то терпкое снадобье, от которого ее стало клонить в сон. На расспросы Кейлы, где теперь ее подруги Весняна и Верхуслава, ни лекарь, ни кто другой ничего ответить не могли. Кейла не помнила, как ее отвезли во дворец, как раздели и уложили в постель.

От тяжкого забытья Кейла пробудилась, когда в узкие окна спальни глядела звездная майская ночь. Одинокий светильник, стоявший на столе, разогнал мрак по углам просторной комнаты с закругленными низкими сводами. Гулкая тишина давила на Кейлу, приводя в смятение ее мысли. Непонятный холодный страх закрался ей в душу.

Откинув одеяло, Кейла села на постели, спустив ноги на пол. Странная слабость владела ее телом. Кейле пришлось напрячь все свои силы, чтобы встать на ноги и сделать несколько шагов по мягкому цветастому ковру в сторону дверей. Кейлу пошатывало, чтобы не упасть, она слегка раскинула руки в стороны, балансируя ими, как канатоходка.

Наконец Кейла оказалась у двери и взялась за холодное дверное кольцо.

Выбравшись в широкий коридор, освещенный горящими факелами, Кейла лишь теперь сообразила, что на ней нет никакой одежды. Подсказкой тому послужил легкий сквозняк, охвативший прохладой ее разгоряченное нагое тело. Тем не менее это нисколько не смутило Кейлу и никак не повлияло на ее намерение отыскать кого-нибудь в этих чертогах. Страх и беспокойство угнетали хазаринку. Она двинулась наугад по коридору, держась одной рукой за каменную стену, а другой рукой то и дело поправляя свои растрепанные волосы, которые свешивались ей на лицо и лезли в глаза.

Торопливые шаги, прозвучавшие сзади, дошли до сознания Кейлы только вместе с обеспокоенным голосом служанки, находившейся у нее в услужении. Эту девушку-славянку приставил к Кейле Сфенкел, чтобы хазаринка почувствовала себя госпожой.

– Милая госпожа, постой! – Служанка с мягкой настойчивостью остановила Кейлу. – Куда ты собралась? Все ли ладно с тобой?

Служанку звали Милена. Она была молода и пышнотела, с румяными щеками и длинными рыжеватыми косами.

– Милена, почему я одна в спальне? – слабым голосом проговорила Кейла. – Где Сфенкел?

– Ах, милая госпожа! – Из больших голубых глаз служанки покатились слезы. Она обняла хазаринку за талию и осторожно повела ее обратно в опочивальню. – Нет больше Сфенкела. Убит твой супруг в сражении. Ты-то зачем в сечу устремилась? Не женское это дело, моя дорогая!

– Разве я одна на это решилась, – сказала Кейла. – Со мной были Весняна и Верхуслава. Милена, ты о них что-нибудь знаешь? Где они?

– Погибель свою нашли твои подруги в битве, – с горестным вздохом ответила служанка. – Убиты обе.

Кейла резко остановилась. Глаза ее расширились, как у безумной.

– Это неправда! – вскричала она.

И потеряла сознание.

В последующие три дня в поле перед Доростолом пылали погребальные костры. Всех своих павших русичи предали огню, совершив все обряды и жертвоприношения, как повелевал их древний обычай. На самом высоком костре воины Святослава сожгли прах Сфенкела. Вместе с останками Сфенкела была сожжена рабыня, согласившаяся последовать за своим господином в царство Нави. Перед сожжением рабыня была задушена петлей, по славянскому обычаю.

По обычаю русов, жена князя или воеводы была обязана последовать за мужем на погребальный костер, если она не была беременна и если ее родственники были не против этого. Поскольку Кейла была на третьем месяце беременности, то ей посчастливилось избежать этой печальной участи. По обычаю, именно Кейле пришлось поднести факел к погребальному костру Сфенкела, как его супруге. Все прочие родственники Сфенкела пребывали в Киеве.

Когда огромный костер, поглотивший помост с телом Сфенкела и его рабыни, разгорелся, взметнув пышущие нестерпимым жаром рыжие языки выше крепостной стены Доростола, стоявшие вокруг русские воины все разом начали ударять мечами и копьями в щиты.

При этом ратники хором выкрикивали одну и ту же фразу, как некое заклинание: «В путь, Сфенкел! В путь!..»