Виктор Поротников - Последний подвиг Святослава. «Пусть наши дети будут как он!»

Ударом меча Святослав выбил топорик из руки Валианта. Покуда ромей вынимал из ножен свой длинный меч, Святослав успел надрубить его в плече, а потом снес Валианту голову мастерским заученным ударом. Безголовое тело, закованное в латы, продолжало сидеть в седле совершенно прямо, из рассеченной шейной артерии фонтаном хлестала кровь, рубиновые капли которой, разлетаясь по сторонам, разбивались о щиты, шлемы и панцири всадников, сеющих смерть.

Призрак победы, помаячив, растаял и русской дружине снова пришлось отступить. Отошли за линию своей пехоты и конные ромеи.

Пришел черед пешим полкам помериться силами.

Ветер гнул верхушки стройных кипарисов; небо густо синело над горами, укрытыми зеленью лесов. Птиц почти не было слышно.

Зато по равнине шло дыхание звенящего железом буйства, многие тысячи людей с оружием в руках истребляли друг друга; два войска сошлись вплотную, издали напоминая клокочущую живую массу, которая не стоит на месте, подаваясь с гулом и лязгом то в одну сторону, то в другую. Отдельные выкрики воинов, вырываясь из общего хаоса, порождали эхо на склонах гор, то короткое, то протяжное. Все было неотчетливо и смутно, все кроме воли к победе, которая была несгибаема у славян и не менее тверда у ромеев.

В одном месте ромеи врезались клином в темную толщу русской пехоты и сразу случился какой-то надлом. Ромейские знамена вдруг устремились вперед под торжествующий рев многих тысяч глоток. У ромеев словно прибавилось сил, в то время как у русов эти силы быстро иссякали. Святославу пришлось бросить в сечу своих спешенных дружинников и мадьяр, чтобы восстановить зыбкое равновесие.

Одну из фаланг ромеев русичам удалось-таки растерзать и обратить в бегство, которое не стало повальным и гибельным благодаря катафрактариям, принявшим на себя удар воодушевленной успехом славянской пехоты.

Другая фаланга ромеев являла собой несокрушимую стену из щитов и копий. В ее строю находились опытнейшие воины, оружие и панцири которых блистали позолотой.

Святослав кричал своим воеводам, что нужно собраться с духом, навалиться еще раз и разбить ромеев! Ведомые Святославом пешие полки русов, сомкнув щиты, вновь и вновь накатывались на вражеский строй, но все было тщетно. Силы ратников таяли, слабела их решимость победить, а вражеские шеренги по-прежнему стояли неколебимо. Сила никак не могла сломить силу!

Наконец сильнейшая усталость взяла верх над обеими сторонами. Без приказов и трубных сигналов ромеи стали отходить к своему стану за холмистой грядой. Потянулись к своим шатрам русичи, мадьяры и печенеги.

Поле недавней битвы было завалено грудами мертвых тел, убитыми лошадьми, поломанными копьями, брошенными щитами… Кое-где было заметно слабое шевеление, это начинала биться в конвульсиях смертельно раненная лошадь, либо среди павших поднималась голова или рука какого-то воина, получившего тяжелую рану…

Воеводы собрались в шатре Святослава, они выглядели утомленными и подавленными. Впервые им пришлось столкнуться со столь упорным врагом! Впервые их рать в двухдневном сражении понесла такие огромные потери!

Святослав сидел на скамье с угрюмым видом. Длинная прядь волос на его бритом черепе была измазана засохшей кровью, на голове возле макушки виднелся кровавый рубец. Князь как будто осунулся и постарел.

– Что это за воины с посеребренными шлемами и щитами, коих мы так и не смогли сокрушить? – обратился к Калокиру воевода Сфенкел, у которого кровоточила правая рука, наспех замотанная тряпками поверх взмокшей от пота рубахи.

– Это тагмное войско, – ответил Калокир. – Наемники. Среди них мало греков. В тагму набирают в основном чужеземцев: армян, саксов, норманнов, немцев, славян… Это лучшее войско в Империи! Насколько мне известно, наемники были заняты в Азии войной с арабами. Похоже, Цимисхий перебросил их сюда для спасения столицы.

Святослав поднял голову, в его синих очах сверкала непреклонная воля.

– Сегодня сожжем павших, а завтра возобновим битву, – сказал князь. – Ромеев намного меньше, мы должны победить их!

– К ромеям может вновь подойти подмога из Царьграда, – хмуро заметил воевода Икмор.

– А к нам должны подойти полки Свенельда, – промолвил Святослав. – Нам нужна победа, братья! И мы победим завтра, клянусь Перуном!

Ночь прошла среди тяжелых удушливых запахов сгоревших трупов.

Калокир почти с омерзением наблюдал за тем, как русичи зарывают в землю обгорелые кости своих соратников и насыпают над этими языческими погребениями высокие курганы. В рыжем пламени горящих костров и факелов славянские жрецы, косматые и длиннобородые, свершали на месте страшных пепелищ свои колдовские обряды. Под их бормотанье и завывания славянские воины ритмично ударяли мечами в щиты и хором затягивали странную зловещую песнь. От этих звуков у Калокира по спине пробегал озноб. Он ушел в шатер и долго лежал без сна, объятый непонятным трепетом.