Явдат Ильясов - Тропа гнева

Откуда это чувство беспокойства об окружающем мире? До встречи с Фароат пастух его не испытывал. Одно прикосновение смуглых рук Фароат — и в душе кочевника зазвучали такие струны, про существование которых Ширак даже не подозревал.

Какая сила таится в дочери Кунхаза? Думая о Фароат, юноша вспоминал жар костра, переливы свирели, мерное рокотание бубна, тонкое шуршание травы, воркование горлицы — все это, непонятно как, сливалось в сознании сына пустыни с образом Фароат и пугало суеверного кочевника.

— Она опутала меня колдовством! — пробормотал хорезмиец со страхом. — Голова моя пропала. Я не знаю, что сделаю, если и завтра будет, как сегодня. Зарежу всех, кто попадется, убегу в пустыню, куда скакун унесет!

Ширак схватился за кинжал и оскалил зубы. Однако… он вспомнил о доброте Кунхаза: разве не старейшина апасаков сохранил род Оленя от гибели? Сын Сохраба опустил руки. Что делает путник, когда заблудится в пустыне? Как поступает человек, когда он любит, а его не любят? Сидит и предается тоске! Ширак сел на песок и предался тоске.

…Сухо треснула сломанная тростинка, но Ширак этого не слышал. Кто-то тронул его за плечо. Хорезмиец неохотно поднял голову и вскрикнул. То была Фароат.

— Да сгорит мое сердце! — Она бросила к ногам Ширака нож. — Если бы Кунхаз отдал тебя «орлам», я убила бы его на месте!

Ширак схватился за голову и застонал. Рука Фароат обвила шею пастуха. Они забыли обо всем на свете.

…Фароат лежала на измятом покрывале и шептала, как в лихорадке:

— Когда ты явился в наше племя, у меня тут стало плохо. — Она приложила узкие ладони к вискам. — Не было ночи, чтобы я не видела тебя во сне — твоя душа до утра летала у моего костра. Сердце мое почернело от печали!

Фароат заплакала. По щеке женщины побежала сверкающая слеза. Хорезмиец поймал ее губами, как росинку на лепестке розы. Капля влаги была слаще меда. А еще говорят, что слезы — горькие. Пастух улыбнулся. Это была его первая человеческая улыбка.

В середине последнего месяца лета войско Дария подошло к Хорезму. Гонцы известили об этом Шах-Сафара. Царь хорезмийцев, Омарг и Томирис во главе отряда конных воинов поскакали навстречу персам, к окраине оазиса, где кончаются посевы и начинаются пески.

Шах-Сафар спешился и взобрался на холм. Омарг и Томирис последовали за ним. Они смотрели на юг. Прямо перед массагетами возвышалась гряда высоких дюн. Небо за песчаными буграми постепенно темнело. Вскоре окоем затянуло тучами.

— Дождь собирается? — Омарг вскинул брови. — Чудо!

Хотя лето было на исходе, время дождя еще не наступило. Пока зной спадет, пройдет целых два месяца. Вот почему Омарг удивился при виде мглы.

— Ты состарился, Омарг. — Губы Томирис тронула усмешка. — Твои глаза плохо тебе служат. Дождевые тучи бывают черными, а не рыжими!

— Откуда же эта мгла? — рассердился Омарг, — Сказал бы — ураган, однако ветра нет совсем!

— Лучше бы ураган. — Шах-Сафар вздохнул. — То идут персы.

На гребне дюны показался всадник в длинном пестром хитоне. Массагеты побледнели — так и повеяло на них от мрачного лица чужеземного конника запахом дикого, жестокого юга. Перс повернулся в седле, взмахнул дротиком и испустил боевой клич. Из-за бугров выехал отряд воинов. Они поскакали прямо к холму, на котором стояли массагеты.

— Кто такие? — крикнул один из персов, осадив коня и недобро прищурив глаза. — Отвечайте быстро!

— Тише, воин! — Томирис выступила вперед. — Спрашивает хозяин, отвечают гости.

— Хозяин? — Перс скривил губы. — Тут один хозяин — я! Кто такие, ну?

Персы угрожающе выставили дротики.

— Я Шах-Сафар, царь Хорезма, друг Дария, — подал голос Шах-Сафар. — А ты кто, незнакомец?

— Ты — царь Хорезма? — Перс нагло расхохотался. — Я думал — ты пастух. Ну, ладно. Дарий идет в, середине войска. Ждите. Стойте смирно, чтобы вас… случайно не прирезали.

Воины, галдя, поехали мимо холма. Омарга трясло от гнева, Томирис держала его за руку. Шах-Сафар трустно улыбался.

— Он принял меня за пастуха! Эта дикари и не помнят о том, что их цари присвоили своей стране древнее название нашего государства — Ариан-Ваэджа, что бог Ахурамазда, которому они поклоняются, — бог Хорезма, и что Заратустра [4] Заратустра — легендарный пророк, вероучение которого было распространено в Иране и Средней Азии. , которого они почитают, был хорезмийцем!

Гряда песчаных бугров разом почернела, словно на бесплодных дюнах по слову мага в одно мгновение вырос лес. Шла конница персов и мидян. Их разделили на три полчища. Луки всадников напоминали рога горных козлов, с пик свисали кисти из конских волос. За всадниками следовали боевые колесницы. На дышлах и концах осей сверкали огромные кривые серпы, поражающие в битве вражеских воинов. Затем тремя колоннами показалась пехота. Шли арабы-лучники в белых плащах, полуголые египтяне с бумерангами, фракийцы, накинувшие на головы шкуры лисиц и сжимающие в руках дротики. Ассирийцы в медных шлемах пронесли на плечах тяжелые дубины, утыканные железными шипами. Прогромыхали, сверкая позолоченными панцирями, греки-милетяне [5] Жители города Милета, расположенного в Малой Азии и под. чинявшегося персам. . В толпе индийцев из племен ганхара и асвака шагали два слона.