Б. Дедюхин - СОБЛАЗН.ВОРОНОГРАЙ

Они приближались друг к другу в затаившейся тишине. Василий Косой распахнул зелёный терлик — кафтан с перехватом и подбоченился, как и впрямь собираясь в пляс. Золочёный пояс с висячими дорогими каменьями открылся взорам всех присутствующих.

Скоморохи дохнуть боялись, не то что в бубны бить.

— Если тать похитит пояс золотой с многоцветными каменьями, что должно сделать по Русской правде [72] Русская правда — свод древнерусского феодального права, включает: Правду Ярослава Мудрого, Правду Ярославичей, Устав Владимира Мономаха и др. Сюда входили: защита жизни и имущества дружинников, положение феодально зависимых людей и т. д. ?

Хоть и неожидан был вопрос, но ответы от захмелевших бояр Софья Витовтовна получила без промедления:

— Убить на месте татьбы…

— И ничего за это не будет, как за убийство собаки…

— И не токмо по Правде Ярославовой…

— Верно, и по христианским законам, кои из Византии к нам пришли.

Не дожидаясь, когда снова установится тишина, Софья Витовтовна с удивительной для её толщины ловкостью ухватилась за пояс Косого и сорвала его так, что звенькнули друг о друга смарагды и аметисты, золотые застёжки.

— Ах! — одним общим выдохом пронеслось по палате.

Шемяка вскочил так резко, что загасил несколько свечей в стоявшем перед ним шандале. В немом оцепенении все смотрели, как от чёрных голых фитилей потянулись затухающие струи, распространяя над столом дурной запах.

Тогда ростовский наместник Пётр Константинович Добринский громко сказал:

— На брате твоём пояс Дмитрия Ивановича Донского.

— И я то свидетельствую, — поднялся во весь свой богатырский рост Захар Иванович Кошкин.

— Да, истинно… многим то ведомо… — загудели за столом. — Нарядился в чужое да ещё фрякается [73] Фрякаться- поднимать нос, задаваться, важничать. , нос подымает.

Пелагея загигикала, завизжала с плачем обиженным:

— Его в приданое за мной дали!

Шемяка махнул на неё, как на муху. Невестка смолкла, утирая слёзы рукавом.

— Я не крал татаура, — трудно, с остановками выговорил Василий Косой.

— Но ты-то знал, таинник, чей он на самом деле? — тыкала поясом Софья Витовтовна в лицо племяннику.

— Брат, уйдём отсюда! — крикнул Шемяка. — Тут вас нарочно позорят при всех! Но ты, княгиня, спокаешь-ся! Вспомнишь ты ещё этот час.

— Аред [74] Аред — неправедное создание, злой, ехидный, скряга, брюзга и т. д. ! Иди прочь отсюдова, племя бесстыжее! — ещё громче Шемяки кричала Софья Витовтовна, не обращая внимания на Патрикеевича, который пытался унять её, ловил за руки и даже вскрикивал в волнении что-то по-литовски.

Опрокинулась длинная скамья, отчего другие гости, сидевшие на ней, повскакивали тоже. Покатились, разливая пиво и меды, кубки и чаши, раздался звои падающей на пол посуды.

Следом за Юрьевичами в повалуше и санях тронулись все галицкие бояре, дружинники и слуги.

Известно, добрая свадьба — неделю. И эта не была исключением. Всю седмицу не прекращалась попойка во здравие молодых, однако многие лепшие [75] Лепшие люди — лучшие. люди — служилые князья, воеводы, нарочитая челядь — под разными предлогами покидали её до времени. Особенно усилилось бегство со свадьбы, когда гонцы стали доставлять вести о бесчинствах Юрьевичей. Как покинули они свадьбу, благоразумие подсказывало им, что в осином гнезде московском лучше не давать волю гневу, как бы ни был он справедлив и безмерен. Но миновав московские рубежи, братья дали волю ярости: ярославские сёла и деревни жестоко пограбили, жесточе татар — зачем, дескать, к Москве прислоняетесь, а сторону звенигородского князя, отца нашего, держать отказываетесь!

— Эх, матушка! — только и вскрикнул с упрёком Василий Васильевич, узнав, что произошло на свадьбе. — Ведь они мстить будут!

Как ни часты на Руси смуты, межкняжеские которы [76] Котора- вражда, ссора, распря. , но привыкнуть к ним нельзя, не страшиться их невозможно.

После посажения на престол и женитьбы всё стало представляться Василию в ином свете — и Орда больше не грозила, и дядя не казался супостатом, и мать столь самоуправной.

Марья Ярославна каждодневно утешала его своей красотой, а еженощно — ласками и словами горячими. Василий постепенно научился даже и отвечать ей, когда она над ним в постели хлопотала.

Стало ему казаться, что всего он достиг легко и будущее сулит ему быстрое исполнение всех упований. Неопределённые мечтания зароились, от тщеславных помышлений голова шла кругом, вихрь рождался в душе, если пытаться представить себе грядущую судьбу: станет, как отец, а может быть, как дед Дмитрий Иванович Донской! Да и мало ли за ним славных пращуров — Александр Невский, Андрей Боголюбский!..