Б. Дедюхин - СОБЛАЗН.ВОРОНОГРАЙ

В княжение Василия Тёмного положен был конец зависимости Русской Церкви от константинопольского патриарха: митрополит, грек Исидор, подписавший Флорентийскую унию, должен был бежать из Москвы, вследствие чего собор русских епископов без согласия патриарха нарёк в 1448 г. в московские митрополиты рязанского архиепископа Иону. В княжение Василия возобновлён был город Казань, и основано было Царство Казанское помянутым выше Улу-Махметом. Ко времени этого княжения относится и возникновение Крымского ханства.

В четвёрток Пасхальной недели, 20 апреля 1430 года, когда весь православный народ праздновал и воспевал спасение рода человеческого пострадавшим за нас Иисусом Христом, смертию смерть поправшим, сокрушившим врата и заклёпаны адовы, воскресившим всех людей в Себе и с Собою, святитель Фотий, двадцать лет нёсший архипастырское служение в Москве, сподобился духоводительного и грозного видения. Как во все дни Светлой седмицы, митрополит Фотий служил всенощную в Успенском соборе Кремля [1] митрополит Фотий служил всенощную в Успенском соборе Кремля. — Митрополит Киевский и всея Руси Фотий родом из Пелопоннеса; в 1409 г. прибыл в Киев, 22 марта 1410 г. — в Москву. С первых же шагов ему пришлось заботиться об установлении мирных отношений с великим князем Литовским Витовтом (см. коммент. к с. 17), Способствовал прекращению ереси стригольников, старался предупреждать междоусобия. Скончался в 1431 г., оставил после себя большое число поучений и посланий. Признан святым, мощи его почивают под спудом в Успенском соборе. Успенский собор в Московском Кремле основан в 1326 г. Иоанном Калитой по совету святителя Петра, митрополита Московского; перестроен после 1474 г. . Вечерня близилась к концу. После входа и великого прокимена [2] Прокимен — название стихов, произносимых чтецом или диаконом и повторяемых пением на клиросе перед чтением Апостола, Евангелия или Паремии; в их содержании кратко выражен смысл или последующего чтения или службы дня; великие прокимены содержат три стиха, положены только на великие праздники Господни. «Господь воцарися, в лепоту облечеся», после просительного моления-литии и пения стихир диакон возгласил густым басом: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром, яко видеста очи мои спасение Твоё».

Боговдохновенную молитвенную песнь святого Симеона Богоприимца [3] Симеон Богоприимец — старец, принимавший в храме новорождённого Иисуса Христа. Святым Духом ему было предсказано, что он не умрёт, пока не увидит Мессию (Христа) Господня. Его хвалебная песнь при виде младенца Иисуса в Иерусалимском храме «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром…» — вошла в литургию (Лк. 2:25–35). , долгие годы ожидавшего пришествия Спасителя и встретившего наконец Младенца Христа, трепетно любил Фотий от сосцу матерне, волновала она его неизменно на каждой всенощной все долгие годы его служения Богу, и неизбежно после чтения этой молитвы становилось душе его спокойней. Но нынче случилось нечто нежданное и смутительное для него самого и для церковного причта. Фотия вдруг пронзила мысль: знаменательно, что Симеон Богоприимец дождался пришествия Спасителя, но не менее ли знаменательно, что дано было ему узреть Сына Божия лишь на закате жизни? Тогда, значит, молитва «Ныне отпущаеши» — напоминание о последних днях наших?… И не успел Фотий охватить умом посетившие его вопросы, как вдруг небо соборного купола наполнилось неизречённым светом и в нём явился некий лучезарный муж — Сам ли Сын Божий, Иоанн Креститель или Святитель Николай, либо иной какой угодник Божий: кто именно — не сумел разглядеть Фотий, столь великий ужас сковал его члены, зашлось сердце, и ничего не оставалось ему, как только пасть ниц на каменные плиты солеи [4] Солея (церк.) — возвышение, ступень под клиросами и перед алтарем. . Но верный его прислужник, молодой послушник Чудова монастыря Антоний, сумел бережно и малозаметно для стороннего глаза вовремя поддержать под локти Фотия, помог переступить два шага от Царских врат до архиерейского кресла, стоявшего в затемнённом простенке алтаря. Среди священнослужителей произошло замешательство. — Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас! — прочастил псаломщик тресвятие и окаменел. — Трижды, трижды! — приглушённо и грозно прикрикнул священник, а потом и сам, когда хор пропел «Отче наш», едва не забыл возгласить заключительные слова молитвы Господней: «Яко Твоё есть царство, сила и слава…»И некоторые приглядчивые прихожане, теснившиеся в первых рядах, почуяли что-то неладное, стали часто испуганно креститься. Ничего не видели лишь хористы правого клироса. Закончив молитву о встрече праведниками Сына Божия, они перешли на похвалу Матери Его, через которую явился на землю Спаситель и которая уничтожила преграду между Богом и человеком. «Богородице, Дево, радуйся…» — хор, как всегда, слаженно пропел этот отпустительный тропарь, всё шло как будто бы по заведённому порядку, но настоятель собора Анкиндин испытывал нарастающее беспокойство: сейчас надо совершать благословение хлебов, а владыки Фотия всё нет и нет, и неизвестно, что с ним, неизвестно, выйдет ли он из алтаря для завершения богослужения. Не без душевного трепета решился отец Анкиндин сам, без владыки, заканчивать чинопоследование вечерни. Направляясь к центру храма, где возвышался столик с пятью хлебами, пшеницей, вином и елеем, Анкиндин оглянулся со слабой надеждой, но нет, владыка в проёме Царских врат так и не появился. «Буди имя Господне благословенно отныне и до века», — трижды пропел хор, и сразу после этого на амвон вышел, наконец сам митрополит. Диакон и прислужник несли перед ним свечу и кадильницу. — Благословение Господне на вас, Того благодатию и человеколюбием, всегда, ныне и присно и во веки веков…Произнеся это, владыка не вернулся в алтарь через северную дверь, как положено по чину, но остался стоять на амвоне. Скользнув взглядом по головам и спинам молящихся, что склонились перед ним в поясных и, по особому усердию, в земных поклонах, он смотрел неотрывно на фреску с изображением Страшного Суда на западной стороне собора над медными дверями выхода. Теперь и хористы заметили непорядок, помедлили в чаянии, что митрополит уйдёт-таки в алтарь, но не дождались и по знаку Анкиндина без обычного согласия закончили:- Аминь!