Б. Дедюхин - СОБЛАЗН.ВОРОНОГРАЙ

— Пусти, ошалел ты, что ли?! — задыхаясь, прохрипел он. — Лошадей смотрел я…

Волк отнял свою руку и злобно засмеялся.

— Лошадей, гришь, смотрел? Ну ин ладно… Ступайка на своё место, а я здесь покараулю…

Рязанец с трудом поднялся с земли и молча поплёлся на слабый огонёк потухавшего костра. Теперь ему нечего было опасаться, и он шёл напрямки, толкая и будя на ходу спящую челядь.

Бунко добрался до костра и, ругаясь про себя, снова улёгся на кошму.

Через минуту вернулся и Волк. Он искоса взглянул на рязанца и усмехнулся:

— Ты, брат, не ходи уж боле… Не ровен час — рука у меня тяжёлая… А об лошадях не тревожь себя: не украдут,…

Бунко притворился спящим и ни слова не ответил Волку.

Тот усмехнулся ещё раз и улёгся с ним рядом. Каждый раз, когда вспыхивал догоравший костёр, Бунко видел, как блестели глаза соседа…

«Не уйти от него! Всю ночь караулить будет», — с досадой думал рязанец.

Словно в подтверждение его мыслей Волк вдруг поднялся и подбросил на уголья целую охапку сучьев. Потухавший костёр задымил и через минуту разгорелся ярким пламенем…

— Слушай, ты! — произнёс Волк, остановясь над Бунко и пренебрежительно толкая его носком сапога. — Не знаю, что у тебя на уме… а глядеть за тобой буду в оба — смотри не промахнись вдругорядь!..

Бунко промолчал и на это…

На другой день оба князя по привычке проснулись рано. Узнав от челяди, что за ночь не было гонцов, князь Дмитрий нахмурился и сердитый ходил взад а вперёд по сторожке. Видно, не выехал еше Василий-то… вот и нет вестей, — говорил ему в ответ Можайский, в глубине души сильно сомневавшийся в Старкове, — не подвёл бы нас под топор приятель-от твой, государь!

— Этого, князь, бояться нечего — не расчёт ему! — уверенно возразил Дмитрий…

За верность Старкова по отношению к себе Шемяка действительно мог ручаться: их дружбу скрепляли обоюдные выгоды.

И Дмитрий не ошибся.

Часа в три на поляне показался на усталом коне вершник. На все вопросы челяди он отвечал одним требованием- немедленно провести его к князьям.

Челядинцы провели вершника в сторожку и, поклонившись, вышли.

— От боярина ты? От Старкова? — нетерпеливо спросил гонца Шемяка.

Гонец поклонился вторично князьям и тихо, почти шёпотом, заговорил:

— От него, от боярина Старкова, государь великий!..А велел сказать боярин: Василий, дескать, уехал нонче, в седьмом часу утра, в обитель… Так ты бы, государь, поспешил и к ночи под Москвой был… У рязанских рогаток свои будут люди, тож и у Константиновских ворот…А у ворот, государь великий, спросят: кто, дескать?… Так ты бы, государь великий, приказал людям своим сказать: государь, мол, и князь великий к себе жалует…

Гонец замолк.

Дмитрий взволнованно прошёлся по избушке. Князь Иван сидел грустный и сумрачный: очень уж не по душе ему было всё это дело…

Через несколько минут по выходе гонца из сторожки вышел и князь Дмитрий под предлогом, что ему надо о чём-то распорядиться.

Шемяка обошёл всех людей и велел им быть наготове. Проходя мимо гонца, он сделал ему незаметно от других знак рукой…

— Не велел тебе боярин ещё о чём сказать мне? — спросил тихо Дмитрий, когда вершник, понявший знак, подошёл к нему под каким-то предлогом.

— Велел боярин сказать тебе, государь великий: поехал, мол, Василий, почитай, без охраны — всего с ним сорок человек… И ещё велел: как войдёшь в Васильевы палаты — забирал бы ты всех от мала до велика, чтобы упредить Василия не могли… Да и бояр Васильевых тоже прикажи своим людям позабирать, только чтобы князь Иван раньше времени не знал о том…

Дмитрий кивнул и отошёл от гонца.

«Не вырваться теперь тебе из моих рук, братец Василий! — с торжеством думал Шемяка, возвращаясь в сторожку. — Помудрил над нами, и будет! Все твои обиды припомним тебе!..»

Через полчаса поляна опустела.

Непотушенные костры ещё кое-где курились, догорая; несколько ворон прыгало по снегу. Голодные птицы присматривались, не осталось ли чего им после неожиданных гостей…

В десятом часу вечера к московским рогаткам со стороны Рязанской дороги подъехала большая толпа всадников. Несмотря на позднее время, ночным гостям пришлось ожидать недолго, и через несколько минут они уже двигались по улицам Москвы.

Москва давно уже крепко спала.

Москвичи не подозревали, какая опасность грозят их любимому великому князю…

Не то бы было, если бы кто из жителей увидал отряд: загудел бы мигом набат на одной колокольне, потом на другой, и несдобровать бы тогда Васильевым недругам…