Б. Дедюхин - СОБЛАЗН.ВОРОНОГРАЙ

— Ни тебя возверзаю особую надежду, Иван Дмитрич.

— Святый отче! — шёпотом воскликнул Всеволожский. Это было особое благоволение, и Иван Дмитриевич сделал движение, чтоб повалиться в ноги владыке. Тот остановил его.

— Поедешь в Орду? — спросил с грозной прямотой, проникая, казалось, в тайное тайных души собеседника. Всеволожский выдержал и этот взгляд. Однако молчание его было долгим. Слишком долгим. Но митрополит знал, как непрост заданный вопрос. И как много будет значить ответ…

В отворённую дверь митрополичьей палаты Антонию было слыхать всё. Впалую грудь его ломило неизречённой непонятной болью, не хотелось ему невидимо присутствовать, но таково было повеление владыки, и приходилось терпеть, не смея пошевелиться за столом, где он обычно работал у окна. Нарядная бабочка билась меж частых переплётов, трепетала яркими крыльями, не находя выхода. Антоний с тоской смотрел на неё «Освободи, Господи, от тайн человеческих, невмоготу мне нести бремя страстей людских, освободи от искушений и пошли покой, ибо вопию и к Тебе прибегаю, — молился инок, — светом Твоим просвети и позволь быть только с Тобою.

Тяжко, было послушание, назначенное владыкой Фотием: всё тебе должно быть ведомо, сказал, все извивы душ, их бездны и воспарения. Вникай и различай: духом ли святым воспаряет душа иль соблазнением князя тьмы, отчаяние в бездне падения испытывает иль смерденяе сладкоскверное без желания покаяться и очиститься и стонет притворно, велегласно для пущего совращения невинных. Различай, ещё сказал владыка, кого жалеть, а кого, жалея, наказывать жалом обличения. Обличая же, обличай грехи, к ним будь гневен и непримирим, но не к человеку и слабости его. Слабости помогай стать силой и укрепиться во Господе, ибо Он упование наше и Отец есть превечный. Так мню и прозреваю, ещё сказал владыка, назначено тебе когда-нибудь сделаться духовником человека, чьи грехи и благие деяния будут равновесны, но не вдруг это откроется и понятно будет. Не будут грехи следовать за благими делами или наоборот, но вперемежку, в свитке тугом и малоразличимом. Учись читать письмена, начертанные в душах святым произволением, и те, что намараны слугами сатанинскими, всё человеку позволяющими и в сласть мерзкую его тем ввергающими. Укрощение в себе власти бесовской при той великой без пределов и понуждения свободе, которая завещана нам Иисусом, есть труд тяжкий и богоугодный, труднейший и нескончаемей. Но помни всегда — во всех делах, что, будучи исполнены прегрешений, вразумляем и научаем тех, которые гораздо лучше нас. Этот завет смирения владыка особенно полюбил повторять послед неё время, прилежно перечитывая «Рыдания» преподобного аввы [28] Авва — «отец» (арамейское слово), Авва Исайя — здесь: православный монах, один из авторов «Добротолюбия», Жил отшельником в одной из пустынь Египта в IV в. н. э. Исайи.

— Просто и ясно, боярин! — возгремел голос митрополита, резко выдернув Антония из задумчивости. — Просто и ясно. Й понятно каждому: престол — от отца к сыну. И вовеки только так, от отца — к сыну.

— Да, владыка! — услышал Антоний дрогнувший голос Всеволожского. — Но буду прям. Не сочти за дерзость сказать, что Юрий Дмитриевич Донской не из одного лишь властолюбия и гнуси бранчливой «копьё вострит». Да, все понимают, что грамотой договорной и твоими внушениями, отче, он умирён с племянником лишь на время. Но он ведь право своё выводит из того же завещания Дмитрия Донского: престол наследует старший 'сын, а если отымет Бог сына, то наследует младший сын, то есть именно он, Юрий Дмитриевич. И многие найдутся охочие с его доводами согласиться.

— Но Бог не отнял сына! — возразил Фотий решительно. — Не отнял! Сын Донского властвовал тридцать лет, и сын Василий его ныне наследует, взойдя в возраст, к правлению способный. От отца к сыну и никаких дядьев! Дядьев-то впредь может появиться что грибов на поляне. Опять почнут друг перед дружкой первенство доказывать, опять пойдёт пря родственная с пролитием крови, опять ослаба и упадок.

— Истину говоришь, владыка! — Голос Всеволожского стал печален.

— Только прямое наследие престола через старшего сына повторил митрополит. — И татар к тому приучить. Не вечно к ним за ярлыком ездить.

— Пока слабы мы, будем ездить, — вставил боярин. — Вот поезжай так, чтоб последний раз. Им ведь в Орде всё равно, кто княжит у нас. Кто больше заплатит, тот и великий князь. Кто больше за-пла-тит, — раздельно повторил Фотий.