Кристофер Хибберт - Королева Виктория

А лорд Кларендон жаловался на то, что дом королевы слишком плохо отапливался и там всегда холодно. У него даже ноги мерзли во время ужина, а в гостиной, по его словам, стоял жуткий холод, поскольку дров в камине было чрезвычайно мало, а королева, но его предположению, очень опасалась пожара, который может произойти по причине большого огня в камине.

Любопытно, что даже русский царь Николай II обратил внимание на низкую температуру в доме королевы и сказал, что в нем холоднее, чем в Сибири. А Мэри Понсонби, как и герцог Веллингтон в Виндзоре, могла согреться только в постели под толстым одеялом. Все остальные гости также обратили внимание, что королева, известная своей невосприимчивостью к холоду, часто открывает настежь окна, причем даже в самые морозные дни, а во всех комнатах дома находятся термометры, которые измеряют температуру воздуха. Не менее странной казалась также склонность королевы топить в доме исключительно дровами из леса, а не газом или углем, к которым она относилась с «нескрываемым предубеждением» [29].

Маркиза Далхаузи, которая привыкла к жаре в Индии, где ее муж много лет служил генерал-губернатором, говорила, что «еще никогда не видела более неудобного и неуютного дома, чем Балморал». Такого же мнения придерживался и лорд Роузбери. «Королева в собственном доме, — говорил он, — совершенно не похожа на конституционного монарха. Она не позволяет членам своей семьи (или по крайней мере своим придворным, насколько мне известно) зажигать камин в это время года (сентябрь)».

Министры тоже не любили этот дом, и не только потому, что им приходилось по первому зову королевы проделывать столь далекий путь, но прежде всего потому, что они чувствовали себя крайне неуютно в этом доме. «Управляя правительством страны на расстоянии шестисот миль от метрополии, — жаловался позже премьер-министр Дизраэли, хотя конечно, не самой королеве, — она фактически удваивает усилия кабинета министров». Однако королева оставалась глуха к упрекам, что слишком много времени проводит в Шотландии. А лорд Солсбери, который не давал себе труда «скрывать свое негативное отношение к этому дому», всегда был очень рад поскорее убраться оттуда. Он, так же как и Дизраэли, внимательно прислушивался к советам врачей находиться в теплом помещении и не подвергать себя опасности. А личный секретарь королевы сэр Генри Понсонби неоднократно отмечал, что «по сравнению с этим домом любой другой частный дом кажется мне совершенно комфортным и уютным» [30].

«Он боялся своего отца».

Когда 28 сентября 1853 г. королева Виктория заложила первый камень в фундамент нового замка Балморал, ее наследнику исполнилось одиннадцать лет. К тому времени спокойствие и невозмутимость, свойственные ему в ранние годы, давно уже испарились. После пяти лет он стал быстро меняться, и далеко не в лучшую сторону. Леди Литтлтон, которую в это время стали называть просто Лэддл, часто жаловалась королеве, что мальчик «совершенно не хочет учиться» и требует к себе больше внимания, чем прежде. «Он стал нетерпеливым, капризным, постоянно вмешивается в разговоры взрослых, набирается под стол, разбрасывает книги и вообще делает все возможное, чтобы только не заниматься учебой».

Его отец принц Альберт ни тогда, ни потом не скрывал, что его любимым ребенком была принцесса Виктория, а не принц-наследник. Когда отец входил в детскую комнату, а делал это он довольно часто, то сначала всегда обращал внимание на старшую дочь и с умилением наблюдал за ее поведением, а по отношению к сыну вел себя более сдержанно и с нескрываемым неудовольствием. Королева, судя по всему, также предпочитала чаще иметь дело с остроумной, развитой дочерью, чем с трудным сыном, и проводила с ней больше времени. В высших слоях общества уже давно стали циркулировать слухи, что королева совершенно равнодушна к своему старшему сыну, а Чарльз Гревилл утверждал даже, что это не просто равнодушие, а довольно стойкая «антипатия к наследнику, которая уже успела пустить глубокие корни». Поговаривали также, что, по мнению королевы, ее сын был «глупым мальчиком». Он начал заикаться, а его сестра постоянно дразнила его, подшучивала над ним и тем самым часто доводила до состояния детской истерики. Однажды вечером, когда детей позвали в комнату родителей, они «ужасно подрались», а на следующий день их разделили и провели с ними назидательную беседу. Однако позже они снова сцепились и после этого долго не разговаривали друг с другом.