Кристофер Хибберт - Королева Виктория

Столь же удачным был визит королевской семьи в другой загородный дом герцога Веллингтона, Стретфилд-Сейи, что в графстве Хэмпшир. Там было девять гостевых комнат, а гостиная была намного больше, чем в замке Уолмер. Правда, герцог заметно нервничал и говорил, что этот дом совершенно непригоден для приема семьи ее величества, но королева только «улыбнулась и дала понять в ходе разговора, что вовсе не намерена откладывать этот визит». Поэтому герцогу пришлось раскошелиться и повесить звонки на дверь «апартаментов ее величества и на двери всей ее прислуги. А для этого пришлось долбить стены и т.д.». «Вы, вероятно, помните бедную миссис Апостлс, мою домоправительницу, — сообщил герцог леди Уилтон. — Я думал, что она расплачется, когда я разговаривал с королевой и убеждал ее, что для нас большая честь принять ее в своем доме». «Боже мой, — с трудом выдавила из себя миссис Апостлс, — ваш дом вполне пригоден и удобен для вас лично и для всей вашей семьи, но он совершенно не годится для приема королевы и ее двора». «Вы правы», — ответил ей я».

Герцог Веллингтон оказался весьма гостеприимным хозяином и уделял королеве все свое свободное время. Встретив Викторию на пороге дома, он проводил ее в отведенные апартаменты, затем провел в столовую, где во время ужина собственноручно подкладывал ей блюда и угощал напитками, Причем положил такой большой кусок пудинга, что королева просто не смогла справиться с ним. А после ужина он уселся рядом с Викторией на диване, и они долго болтали на самые разнообразные темы. Позже королева говорила матери, что герцог находился «в прекрасном расположении духа» и даже сопроводил ее в спальню, шагая впереди нее с двумя канделябрами в руках.

В распоряжение королевской семьи были отведены спальни, «небольшая уютная гостиная» и гардеробная комната для королевы и принца Альберта. Конечно, если бы королева захотела быть более критичной, она не преминула бы сказать, что в комнатах слишком жарко, так как система центрального отопления работала исправно и на пределе своих возможностей. Герцог должен был знать, что королева терпеть не может жары в жилых помещениях, и это было известно во всех аристократических кругах. Однажды он сказал по секрету леди Солсбери, что в Виндзорском дворце ему было — тепло только в постели»!

Герцог сделал все возможное, чтобы доставить удовольствие принцу Альберту. Они ходили на охоту, проводили время на теннисном корте и коротали вечер в бильярдной комнате. А по утрам в его доме всегда звучала утренняя молитва, чего никогда не было раньше. А когда визит королевской семьи подошел к концу, герцог верхом на лошади проводил «семью ее величества до границы своего графства».

За два года до этого, в 1843 г., королева и принц Альберт отправились на поезде в Дрейтон-Манор, поместье Роберта Пиля, которое было расположено в графстве Стаффордшир. Это был чудесный дом, построенный сэром Робертом Смирком в елизаветинском стиле еще в 1830 г. [24]

На поезде королева и принц Альберт отправились в Чатсуорт, в гости к герцогу Девонширу, который, по выражению Чарльза Гревилла, «охотно обошелся бы без этого визита». И тем не менее свита королевы была в восторге от этой поездки и, опять же по словам Гревилла, «никогда еще не видела такого пышного и радушного приема, как в Чатсуорте». Герцог отнесся к визиту королевы, что называется, по-королевски. Он встретил ее на железнодорожной станции, усадил в свою роскошную карету и в сопровождении личной гвардии и кавалькады других карет отвез в свой замок. А там ее ждали прекрасные сады, великолепные фонтаны, чудесные парки и т.д. И все это было освещено сотнями ламп, которые создавали совершенно праздничную иллюминацию, а в центре всего этого неописуемого торжества была сама королева и ее супруг вместе с многочисленной придворной свитой. Правда, проснувшись рано утром, они с огорчением увидели, что от всего этого великолепия не осталось и следа. Иллюминация исчезла, а жизнь в доме продолжалась своим чередом, как будто и не было вовсе торжественного прибытия королевы. Королева неплохо знала этот дом, так как бывала в нем еще девочкой, а потом посещала герцога во время парламентских выборов 1841 г., однако сейчас он предстал перед ней совсем другим. В нем произошло немало приятных перемен. Прежде всего ей понравилась огромная оранжерея, которую она назвала «наиболее грандиозной и совершенной из всех, которые только можно было себе представить». Она была высотой шестьдесят футов и в длину более трехсот футов, и все это было сделано из стекла выдающимся архитектором и дизайнером Джозефом Пэкстоном, сыном простого фермера, которого отыскал лично герцог Девоншир еще в 1826 г., когда он был президентом Лондонского садоводческого общества.