Томас Костейн - Высокие башни

— Раз со мной так случилось, я считаю, что теперь смогу сам решать собственную судьбу. Я хочу отправиться в залив Морт вместе с Пьером. Для меня это последний шанс принять участие в сражении. Все уже слышали о том, что король собирается заключить мир с англичанами. Я должен туда отправиться! Я должен!

Пока они разговаривали, невестка Жан-Батиста что-то рисовала на лежащем перед ней листочке бумаги. Ее поразила вспышка ярости юноши, и она внимательно взглянула на него своими темными глазами.

— Имеются две причины, по которым Шарль считает, что вам лучше туда не ездить, — сказала она. — Для меня они обе кажутся весьма вескими. Прежде всего, вы не очень сильный молодой человек. Сражаться под командой Пьера — непосильная нагрузка. И она не для юношей.

Восьмой братец начал отстаивать свою точку зрения:

— Я уже отслужил во флоте, и я гораздо сильнее, чем вы думаете. Весь год я старался закаляться — бегал, плавал, фехтовал. Я смогу все выдержать.

— Но Шарль считает, что вы предназначены для более важных задач. Жан-Батист, вы хорошо образованы, и вы сможете сделать то, что другим не под силу. Мне кажется, вы идеально подходите для администрирования, и ваши старшие братья не желают вами рисковать, Жан-Батист.

Юноша почувствовал, как робость, с которой он начал спор, вдруг его покинула. Он заговорил четко и энергично:

— Клод-Элизабет, наверное, вам приходилось слышать о человеке из Монреаля по имени Лоран Жиллет. Он торгует кожей и является самым несчастным человеком во всей Новой Франции. Я упомянул его, потому что не желаю стать еще одним Лораном Жиллетом.

А случилось с ним вот что. Когда Адам Доллард понял, что имеется возможность спасти Монреаль, встретившись с ирокезами на Лонг Солт, Лоран Жиллет первым записался в добровольцы. Но ему не удалось пойти в бой, потому что он заболел оспой и был без сознания. Когда он выздоровел, то узнал, что Адам Доллард и все остальные люди погибли. Но они спасли страну! Лоран Жиллет был вне себя от унижения и стал себя называть Человеком, Оставшимся Дома.

Всем было известно, что он собирался отправиться вместе с отрядом, и его никто не винил, но кличка к нему прилипла. Сейчас он уже старик, и его называют только так… Ни один из ле Мойнов не оставался дома! Они всегда шли в первых рядах во время сражений на суше и на море. Неужели я буду первым, кто останется дома?

Клод-Элизабет была чуткой женщиной и не стала с ним спорить. Она сочувственно взглянула на юношу, а потом пообещала поговорить с мужем:

— Ты поступил правильно с девушкой и проявляешь смелость, желая принять участие в сражениях! И тебе должны позволить идти вместе с Пьером. Я постараюсь помочь тебе. Тебе следует дать шанс прославиться. Я обязательно поговорю с Шарлем. А теперь ступай.

Жан-Батист поцеловал Клод-Элизабет руку.

— Клод-Элизабет, вы — удивительная женщина! Я вами всегда восхищался. Мне кажется, что я влюбился в Мари, потому что она напоминала вас… в молодости.

— Благодарю за комплимент, — улыбнулась Клод-Элизабет. — Мне приятно, что ты мне симпатизируешь. Так обстоит дело далеко не со всеми братьями. Габриэль, например, считает, что я ни на что не гожусь. Он еще слишком молод, но я его побаиваюсь. — Она потрепала юношу по плечу и вернулась к письму.

Когда Жан-Батист дошел до двери, она снова взглянула на него.

— Жан-Батист, ты сильно влюблен в Мари? Жан-Батист смутился, покраснел и, заикаясь, ответил:

— Да. Шарль говорит, что со временем это пройдет, но я в этом не уверен.

— Все пройдет, дорогой Жан-Батист. Так бывает со многими. В жизни есть немного людей, которым не приходилось отказываться от весьма важных для них вещей. Ты удивишься тому, как быстро рубцуются раны.

Габриэль все еще оставался внизу.

— Почему ты был у нее так долго? — недовольно заметил он. — Если бы ты не был таким занудой, я бы подумал, что ты любезничал с женой собственного брата, — он оживился. — Мы устроим хороший прием Пьеру, наш повар готовит еду для сотни гостей. Этому скупцу Шарлю придется раскошелиться. У нас слишком маленькая часовня, поэтому служба состоится на общем выгоне. Шарлю давно пора построить большую церковь.

Жану-Батисту было приятно слышать эти новости.

— Как будет рад Пьер! Ему нравится, когда люди оказывают ему честь. Габриэль, как здорово, что он возвратился с победой и лавровым венком на голове!

— Господи, ты говоришь, как поэт! — возмутился Габриэль.

Жан-Батист был за завтраком грустным, но аппетит у него от этого не убавился. Ему подали свежую жареную рыбу, свежеиспеченный хлеб с хрустящей корочкой и разбавленное водой белое вино. Затем он отправился в кузницу, расположенную в деревянной пристройке внутри стен замка, и поговорил с Закопченным Жаком Дескари. Так называли кузнеца. С ним была связана какая-то тайна, но разгадать ее пока никому не удалось. Все думали, что он — человек благородного происхождения и служил офицером в королевской армии Фландрии, и что великая трагедия сломала ему жизнь. Закопченный Жак был молчаливым человеком, который жил весьма скромно и любил наблюдать за горизонтом.