Николай Гейнце - Генералиссимус Суворов

— Так-то, дружище, оставь его, пусть идет своею дорогой.

— А ну его, — махнул рукой Василий Иванович, — слова не скажу, пусть потянет солдатскую лямку, только, чур, не жаловаться, приезжать вызволять, шалишь, не поеду… Слышь…

— Слышу, папенька, и не надо… Не пожалуюсь… Только бы поскорей в строй, — радостно подбежал Саша и поцеловал руку отца.

— Завтра.

— Завтра, завтра! — захлопал мальчик в ладоши и бросился на шею генералу Ганнибалу.

— Ишь ласкается к баловнику-то, — проворчал Василий Иванович.

В тоне его голоса послышались нервные ноты.

— Поцелуй отца, — шепнул мальчику генерал.

Саша быстро исполнил этот совет и от души поцеловал Василия Ивановича.

— Тяни, тяни лямку, коли охота, — уже ласково, шутливым тоном заговорил он, — не хотел отцовских забот и не надо…

Приятели заговорили между собой. Василий Иванович передавал Аврааму Петровичу впечатление, произведенное на него Петербургом, в котором он не был уже много лет, рассказывал о сделанных визитах, случайных встречах.

— Буду представленным ее величеству, — сообщил он в заключение.

— А-а-а! — протянул Авраам Петрович. — Я рад за тебя.

— А уж я как рад… Трепет какой-то священный в душе чувствую при одной мысли, что снова улицезрю великолепную дщерь Петрову на престоле, в лучах царственной славы.

— Да, брат, дождалась Россия после многолетних невзгод красного солнышка… В лучах славы великого отца воссела на дедовский престол его мудрая дочь… Служи, Саша, служи нашей великой монархине, служи России! — с энтузиазмом воскликнул генерал, обращаясь к мальчику, снова вернувшемуся к уборке своих книг.

— Клянусь посвятить всю свою жизнь славе всемилостивейшей монархине и России! — с серьезной вдумчивостью сказал Александр Суворов.

— Аминь! — произнес генерал.

В это самое время в отворенной двери показалась Марья Петровна.

— Накрывать обедать в большой горнице прикажете или здесь, ваше превосходительство?

— Накрывайте здесь, будем обедать на новоселье у сына, — сказал "Василий Иванович. — Ты закусишь с нами? Провизия деревенская, — обратился он к Аврааму Петровичу.

— Да уж былое дело, я пообедал…

— Не побрезгуй… Может, попадья-то и хорошо сготовила.

— Хорошо, съем чего-нибудь кусочек.

— Так на три прибора, хозяюшка…

— Слушаю-с, ваше превосходительство, — отвечала Марья Петровна и тихо удалилась.

Через несколько минут она вернулась вместе с работницей. У обеих в руках была посуда, ножи, вилки и ложки. Марья Петровна накрыла стол чистой скатертью светло-серого цвета с красными каймами.

Саша тем временем окончил уборку книг. Опустевший сундук, или так называемую укладку, которые делались ниже сундука, мальчик закрыл, а затем, отодвинув лежавший на полу сенник, придвинул в угол и сенник положил на нее.

— Ишь солдат, что быстро сообразил и постель себе смастерил… Молодец! — заметил Авраам Петрович и потрепал подошедшего к нему Сашу по щеке.

Марья Петровна с работницей стали вносить одна за другой незатейливые, но вкусные яства того времени. Горшок щей, подернутых янтарным жиром, гусь с яблоками и оладьи с вареньем составляли меню этого обеда на солдатском новоселье.

Василий Иванович вынул из дорожной шкатулки затейливой заморской работы граненый графинчик богемского хрусталя и две серебряных чарки.

— Анисовой… — наполнил он одну из них и поднес генералу.

— Петровой… — протянул тот руку, но Василий Иванович быстро опрокинул ее себе в рот и, наполнив другую, поднес Аврааму Петровичу.

— У поляков научился, — засмеялся генерал.

— Угадал. Пан Язвицкий, сосед, с гостями всегда так проделывает.

— Это у них в обычае, чтобы показать, что напиток не отравлен.

— Вот как, а я не знал, думал, так балуется.

Старики выпили по второй и отдали честь, как деревенской провизии, так и кулинарному искусству матушки-попадьи.

— Уф! — отдувался после доброго десятка оладий Василий Иванович. — Об одном я покоен — Саша голоден не будет. Мастерица, мать-попадья, жаль муженька-то ее законопатили.

— А что? — полюбопытствовал генерал Ганнибал. Василий Иванович рассказал.

— Печально, печально!

— У тебя, нет ли среди духовенства влиятельных знакомств?

— Есть, как не быть.

— Похлопотать бы за него, может, сократят срок и опять в приход определят.

— Похлопотать можно, отчего не похлопотать, — сказал Авраам Петрович.

Вскоре Василий Иванович стал заметно дремать и Авраам Петрович распрощался и ушел. Василий Иванович залег на боковую. Саша уселся с книгой у окна.