Виктор Поротников - «Злой город» против Батыя. «Бессмертный гарнизон»

Феодосия Игоревна отправилась было в главный козельский храм, чтобы исповедоваться у тамошнего настоятеля Амвросия. Однако увидев, что Успенский храм переполнен людьми, нашедшими здесь временное пристанище, а священники сбились с ног, помогая женщинам и детям получше обустроиться в тесноте, Феодосия Игоревна так и не решилась отвлекать своим покаянием отца Амвросия от более важных и насущных забот. Княгиня поскорее удалилась из храма, одолеваемая той же гнетущей тревогой, которая ныне стучалась во все дома козельчан.

Вернувшись в терем, Феодосия Игоревна угодила на военный совет, собранный ее сыном и боярином Никифором Юшманом. На этом совете присутствовали все старшие дружинники.

Никифор Юшман объявил собравшимся последние невеселые вести.

– Таить ничего не стану, други мои, – мрачно сказал он. – Позавчера мунгалы перешли реку Угру, двигаясь с севера в наши края. Вчера нехристи вышли к реке Серене, это в двадцати верстах от Козельска. По слухам, мунгалы с ходу захватили Мосальск и Серпейск, взяли в осаду Воротынск и Серенск. Еще поговаривают, что Мещевск будто бы держит оборону от татар. Похоже, орда Батыя идет на юг не скопом, а несколькими потоками, наподобие широкой облавы. Уже известно, что часть татарской конницы двигается в степи вдоль Десны, еще одно татарское войско вышло к реке Болве, также мунгалы продвигаются на юг от Мосальска через Серпейск и еще конница мунгалов вышла к Мещевску и Воротынску. Стало быть, татары валом валят к южным равнинам, раскинувшись на пространстве от Десны до верховьев Оки.

Кто-то из бояр изумленно присвистнул, кто-то выругался себе под нос.

– Видать, велика у Батыги силища, коль орда его развернулась вширь на полтораста верст, – проворчал боярин Ефим Срезень. – Раздавят нас мунгалы и не заметят!

– Может, нехристи пройдут мимо Козельска, – растерянно вставил Матвей Цыба. – Град наш лежит в стороне и от Серпейска, и от Мещевска, а от реки Болвы и вовсе далече. Может, минует нас эта злая напасть.

– Нет, не минует, – решительно отрезал Никифор Юшман. – Коль татары стоят под Серенском и Воротынском, значит этот злой ворог и к нам вот-вот пожалует. От Серенска до Козельска ведет прямая дорога через лес. И от Воротынска, ежели двигаться вдоль Жиздры, тоже путь лежит на Козельск.

– Что же ты предлагаешь, боярин? – спросила Феодосия Игоревна чуть дрогнувшим голосом.

– Нужно готовить град к обороне, – сказал Никифор Юшман, – да поживее разослать гонцов за подмогой.

– На кого же нам уповать? – невесело хмыкнул Матвей Цыба. – Рязанские и суздальские князья перебиты мунгалами, до Смоленска и Новгорода гонцам нашим не добраться, ибо у них на пути окажутся татары.

– Семь князей Ольговичей с полками стоят под Брянском, к ним и надо слать гонца, – промолвил Никифор Юшман. – Другого гонца нужно отправить в Чернигов, а третьего – в Киев.

– Михаил Всеволодович не разбежится помогать нам, ведь мы недавно отвергли его сватовство, – недовольно заметил Матвей Цыба, бросив хмурый взгляд на Феодосию Игоревну. – Изяслав Владимирович тоже обижен нами по той же причине. Сколь злопамятен сей князь, думаю, всем вам ведомо. – Матвей Цыба оглядел собравшихся. – Вот и получается, братья, куда ни кинь – всюду клин.

– И все же слать гонцов необходимо, – сказал боярин Увар Иванович, – одним нам против татар не выстоять. Надо умаслить и задобрить Михаила Всеволодовича и брата его Андрея. Надо бить челом Изяславу Владимировичу, дарами или лестью, но сподвигнуть его выйти к нам на помощь.

– Изяслав Владимирович мужеством славен, за ним многие князья пойдут, зная его ратное умение, – проговорил Ефим Срезень. – Вот токмо кого послать ко князю Изяславу? Тут нужен человек льстивый да изворотливый.

Ефим Срезень переглянулся с Никифором Юшманом, затем оба посмотрели на Матвея Цыбу, который озадаченно теребил свою бороду.

– Вы чего это? – насторожился Матвей Цыба, нервно заерзав на скамье. – Хотите, чтобы я упал в ноги Изяславу Владимировичу, чтоб лизал его сапоги. Так, что ли?

– Матвей, ты среди нас самый разумный в речах, – мягко и вкрадчиво заговорил Никифор Юшман, – ты же кого угодно убедить сможешь, коль захочешь…

– Нет, брат, ты забыл, как я хотел убедить нашу княгиню выйти замуж за Изяслава Владимировича, но не убедил, – перебил боярина Никифора Матвей Цыба. – Много разумных слов было мною сказано, однако не повлияли они на нашу государыню-матушку. Теперь же, наломавши дров, вы опять про меня вспомнили! Не пойду я на поклон к Изяславу Владимировичу, ибо не желаю исправлять чужие ошибки.