Манфред Бёкль - Нострадамус - Жизнь и пророчества

19. Все небо в огне из-за змиев бездушных.
Прольется испанцем троянская кровь,
И вождь побежденных, врагам непослушный,
В болотной глуши стал разыскивать кров.

20. Во Франции ставят чужие палатки,
И грохот орудий раздался уже.
Тур, Нант и Блуа на позиции шаткой,
Шатаются Реймс, Орлеан и Ажан.

21. Не бойтесь пока что загадочной глины,
Насквозь пропитавшей сырую скалу,
Оттуда, из бездны, и вырвут актиний,
Как зверя, врученного новому злу.

22. Разруха и смерть оседлают науку.
Вся жизнь потеряет и ценность и смысл,
А Лангр и Оттон ждут и стужа и муки,
От войн и Шелон не поднимется ввысь.

23. Кабан с леопардом в неистовых схватках
На Марсовом поле встречают восход,
Орлиные крылья близ солнца так ярки,
Орла леопард, как спасителя, ждет.

24. Пусть небо осудит поверженный город.
Орел позабыл уцелевших врагов,
Хотя Мантуя и Кремона нескоро
Забудут про боль от былых батогов.

25. Мне дорог поборник отверженных знаний,
Вчерашний еретик, сегодня — герой,
Честь пастору, что обновит мирозданье,
Хоть древнее стало седою золой.

26. Большой человек погибает от молний.
Падение другого предчувствует ночь.
Конфликт Реймс и Лондон надолго запомнят.
Тосканье холеру осилить невмочь.

27. Страшитесь падения Кайенского дуба,
Зарыто сокровище где-то вблизи,
Но глаз смельчака, что его раздобудет,
С разбега копье боевое сразит.

28. Пусть башня у Роны трепещет от страха:
С Испании двинулись стаи фусте. [21] Фусте — род военных судов.
О, Либра и Таурус! Все станет прахом,
Скот, люди, довольство не выживут здесь.

29. Моим современникам трудно поверить
В железных амфибий морей и земли,
Но эти чудовища выйдут на берег,
Крутая волна закипает вдали.

30. Потрепано бурями странное судно,
И видят неведомый порт паруса.
Но ветку от пальмы [22] В искусстве эпохи Нострадамуса пальмовая ветвь была символом мира. всем выловить трудно,
И смерть с грабежами клеймят небеса.

31. Знак солнца троих награждает победой
Нежданною: льва с петухом да орла.
Вся Франция вытерпит войны и беды,
Монарх Кастильянский войны не узнал.

32. Величье империи все-таки сгинет,
И скипетр положит такая страна,
Земель завоеванных нет и в помине,
Остался без зерен кровавый гранат.

33. Шатается мост у огромной равнины.
Лев цезаря сильное войско ведет,
Он лапой весь град норовит опрокинуть,
Но только запоры с ворот не собьет.

34. Парит над окном эта хищная птица,
Предчувствуя в Галлии рокоты битв.
Боль слабых, поверь, в торжество превратится,
И добрые знаки растут из молитв.

35. Глаз в шлеме златом, как в тюрьме или клетке,
Он выбит, падучею ставши звездой,
В турнире лев старый был менее крепким,
Чем хитрый, отчаянный лев молодой. [23] Знаменитый катрен, предрекший ранение и смерть Генриха II.

36. Я знаю: монарх, наконец, пожалеет,
Что прежде щадил он врага своего.
Врага устраняют жестокой идеей,
Казнив всю родню и всех близких его.

37. Волною вечерней тот порт не шатает,
Затоплено солнце под гладью морской.
Мосты и гробницы вражда разметает —
Великий народ воевал сам с собой.

38. Здесь солнце с орлом достигают победы
И милость поверженным громко сулят.
Но кто остановит грядущие беды?
Мечте об отмщенье поверженный рад.

39. Вождя задушили в его же кровати
За то, что обычай и честь предавал.
Теперь трех империй никчемны печати,
Раз писем с пакетами труп не читал.

40. И Константинополь закон свой изменит,
Пришедший с Египта составит эдикт,
Так тягостен звон отуреченных денег,
И дух безрассудства в реформы проник.

41. Немногих бежавших печаль да покинет
(Осада сжимала весь город в руке),
Пусть мать обнимает спасенного сына,
Принесшего письма и яд в узелке.

42. Где спрятаны кости влюбленных и Пселла? [24] Пселл (правильнее — Михаил Пселлос). Родился в 1018 году, умер не то в 1077-м, не то в 1078 году. Нострадамуса, видимо, интересовала его книга о дьявольских силах, а также труды «Арифметика», «Геометрия», «Музыка», «Астрономия».
Их дьяволы ищут в погасшей золе.
И десять апрельских календ преуспели
Воспрянуть из сумерек в Готтском числе.