Джин Уэбстер - Загадка «Четырех Прудов»

Над входом располагалась небольшая грубо сколоченная хибара. Она запиралась ветхой дверью, которую спокойно мог бы открыть и ребенок, – во всяком случае, опасности того, что полковник может быть заперт внутри, не существовало. Мы зажгли свечи и спустились по грубым каменным ступеням в первый большой погреб, который составлял нечто вроде вестибюля, ведущего в пещеры. Прикладывая руки ко рту, мы несколько раз окликнули полковника и, затаив дыхание, подождали ответа. Единственным звуком, нарушавшим безмолвие, был шум изредка падавших капель или трепет крыла летучей мыши. Если бы полковник заблудился в одном из извилистых коридоров, он бы нас услышал и ответил, ибо в таких пещерах слышен малейший звук, который отражается и повторяется эхом в бесчисленных сводчатых галереях. Однако тишина, вместо того, чтобы убедить меня, что его там нет, только усилила мое беспокойство. Что если он поскользнулся на влажной глине и раненый лежит без сознания в темноте?

Парни захотели вернуться, но я настоял, чтобы мы дошли до разбитой колонны, лежавшей в маленькой галерее над Хрустальным озером. Это было то место, где забыли плащ, и мы, по крайней мере, могли выяснить, вернулся ли за ним полковник или Моисей. Мы пустились в путь, растянувшись цепочкой, по влажной глинистой тропинке. Свет от наших немногочисленных свечей делал окружавший нас мрак еще более непроницаемым. Гигантские белые очертания сталактитов, казалось, шествовали за нами, подобно призракам во тьме; то и дело мимо наших лиц проносились, хлопая крыльями, летучие мыши, и я с дрожью подумал: интересно, как кто-то мог иметь мужество пойти в такую пещеру в одиночку.

Хрустальное озеро – это мелкий водоем, который словно лежит в чаше. На его противоположном берегу тропинка бежит вверх по неровному скалистому кряжу в семи-восьми футах над водой. На расстоянии нескольких шагов от водоема тропинка резко отклоняется влево и выходит на маленькую галерею с разбитой колонной.

Когда до уклона нам оставалось подняться всего на две-три каменные ступени, шедший впереди проводник остановился как вкопанный и, вцепившись в мою руку, направил дрожащий указательный палец в сторону водоема.

– Что это? – спросил он, едва переводя дыхание.

Я напряг зрение и вгляделся в темноту, но ничего не увидел.

– Там, что-то черное под насыпью, – произнес он, подняв свечу и осветив воду.

Теперь мы все увидели и, содрогнувшись от ужаса, узнали его. Это было тело полковника Гейлорда. Он лежал лицом вниз на дне водоема, сжимая ил распростертыми руками. Неподвижная вода над ним была кристально-чистой, но окрашенной в красный цвет.

– Это мой дядя! – вскричал я, бросаясь вперед. – Он упал с насыпи. Возможно, он жив.

Но они удержали меня.

– Мертвее не бывает, – заметил проводник зловеще. – Больше того, полковник Гейлорд был не таков, чтобы без борьбы утонуть в ложке воды. Это никакой не несчастный случай. Это убийство! Мы должны вернуться и вызвать коронера [10] Коронер – должностное лицо округа, в чьи обязанности входит изучение обстоятельств смерти человека, погибшего предположительно насильственной смертью или при вызывающих подозрение обстоятельствах. . Трогать тело до его прихода – нарушение закона.

Мне было тяжело оставлять старика лежать на дне водоема, но я никого не мог убедить помочь мне поднять его. Нужно привести коронера, упрямо настаивали они, а когда я бросился было в воду, насильно удержали меня. С дрожью в коленках мы повернули обратно и бегом заторопились к выходу из пещеры, скользя и поскальзываясь на влажной глине. Что касается меня, то мне казалось, будто по нашим следам в темноте идет дюжина убийц. И все время меня не покидало мерзкое ощущение, что смерть моего дяди лишь предвещает более жуткую трагедию. Слова проводника: «Это вовсе не несчастный случай, – это убийство» продолжали отдаваться в моей голове, и как я ни старался отгородиться от этой мысли, моим рассудком постепенно овладевало ужасное подозрение, что я знаю, кто убийца.

Мы отыскали коронера и рассказали свою историю. Он передал в окружной центр Кеннисберг, чтобы приехал шериф; затем, вызвав врача и еще трех-четырех свидетелей, мы вновь отправились к пещере. Известие о трагедии распространилось со сверхъестественной быстротой, так что, не воспрепятствуй коронер, нас бы сопровождала половина населения Люрэя. Он поставил двоих людей у входа в пещеру, чтобы сдерживать толпу. Сам я более чем охотно остался бы снаружи, но я чувствовал, что мой долг по отношению к Рэднору – находиться здесь. Если предстоят открытия, то я хотел быть первым, кто узнает о них.